– Дары?
– Да. Эти вещицы исполняют желания. Делают мнимые чудеса.
Глеб выдохнул облако дыма и прищурил заслезившиеся глаза:
– Объясни.
– Я выведал кое-что у людишек Добровола, – сказал Рамон. – Одних подкупил, других опоил вином. Люди болтливы и хвастливы, они всегда готовы выложить свои секреты первому встречному, нужно только уметь слушать.
– И что тебе удалось узнать?
– Несколько месяцев назад витаевские скоморохи отправились в Повалиху, чтобы устроить там представление. Стоял лютый холод, и скоморохи решили съехать с большака и сократить путь через лес. Вскоре началась буря, они заплутали и, сбившись с пути, попали в Гиблую чащобу. В чащобе с ними что-то произошло.
– Что именно?
– Этого я не знаю, Первоход. Но когда скоморохи вышли из Гиблого места, они уже были другими. Они приехали в Повалиху и привезли с собой полный возок чудны?х вещиц.
– Те самые «дары», о которых ты говорил?
– Да. Они стали показывать людям чудеса. А тем, кого удалось соблазнить чудесами, дарили привезенные вещицы. – Лицо толмача помрачнело, голос зазвучал тише и суровее. – Теперь люди Добровола дарят эти вещи жителям Хлынь-града. При этом втолковывают, что вещицы эти умеют исполнять желания.
Глеб выдохнул облако дыма и прищурился:
– Это в самом деле так?
Рамон качнул чернявой головой:
– Нет. Рано или поздно наваждение кончается, и все обретает свой истинный облик. Но цена, которую приходится заплатить за исполнение мнимых желаний, – хуже смерти. Человек начинает меняться. Чем больше желаний исполняет чуднaя вещь, тем разительнее перемены. Сначала у человека выпадают волосы и зубы. Потом солнечный свет начинает жечь ему кожу. Постепенно люди превращаются в темных тварей.
Глеб стряхнул пепел на земляной пол и сказал:
– Я вижу, ты и впрямь много знаешь.
Толмач вздохнул:
– О, да. Одного не понимаю, как скоморохи сумели выбраться из Гиблого места живыми?
– Это как раз просто. Думаю, что Гиблое место отпустило их.
– Отпустило?
Глеб кивнул:
– Да. Сначала извергло из своей поганой утробы «дары», а потом заманило тех, кто доставил эти «дары» людям. Не будь поблизости скоморохов, подвернулся бы кто-нибудь другой.
Рамон помолчал, с хмурым, взволнованным видом обдумывая слова Глеба, затем спросил:
– И для чего все это?
Глеб пожал плечами:
– Кто знает. Гиблое место постоянно пытается вырваться за межу. Оно стремится расширить свои границы.
– У него есть какая-то цель?
Глеб махнул рукой перед лицом, отгоняя дым.
– Может быть. А может быть, и нет. Мы, ходоки, все время стремимся наделить Гиблое место разумом. Но вполне возможно, что Гиблое место – это что-то вроде гигантской безмозглой амебы, которая питается человеческими душами.
Толмач обдумал его слова и грустно вымолвил:
– Это было бы еще страшнее.
– Да, наверно, – согласился Глеб. Он вмял окурок в темную, иссеченную ножом столешницу. Затем пристально взглянул на Рамона. – Я задам тебе еще один вопрос, и ответь на него правдиво.
– Постараюсь.
– Советник Кудеяр перешел на сторону мятежников?
Толмач нахмурился и тяжело вздохнул:
– Кудеяра они убили, Первоход. Закололи ножами, а потом… Потом они его…
– Не продолжай, – угрюмым голосом прервал Глеб. – Как выглядят «дары»?
– По виду эти вещицы – что-то вроде обточенных костей или камней. Я видел одну такую. Я вовсе не собирался ее брать, но рука моя сама к ней потянулась. «Дары» притягивают к себе. Очень сложно не поддаться соблазну и устоять.
Некоторое время Рамон молчал, искоса поглядывая на бледное лицо Первохода, затем мягко поинтересовался:
– Что ты намерен делать, Первоход?
– Что я намерен делать? – Глеб мрачно ухмыльнулся. – По-моему, тут все очевидно. Я совершил ошибку, когда отправил стрельцов в Повалиху и не пошел с ними сам.
– Ты думаешь, если бы ты пошел с ними…
– Я ходок, Рамон, – сухо проговорил Глеб. – Ходок в места погиблые. Таковым я был, таковым, как видно, и останусь. Знаю, как самонадеянно и глупо это прозвучит, но никто не может бороться с темными тварями так успешно, как это делаю я.
Глеб поднялся с кровати, покачнулся, но удержал равновесие.
– Ты еще слаб, – сказал Рамон.
– Верно. – Глеб повертел головой, поморщился. – Здесь, в городе, я слаб. Но в Гиблой чащобе я снова стану сильным.
– Ты в этом уверен?
– Я такое же дитя Гиблого места, как лысые твари, Рамон. Разве что с другим знаком.
– С другим знаком?
Глеб хмыкнул:
– Ну да. Если они «минус», то я «плюс». По крайней мере, я на это надеюсь. – Глеб повернул голову к комоду и оглядел свою одежду. – Жаль, что ольстра пропала, – сокрушенно вздохнув, проговорил он. – Эта штука здорово меня выручала.
– Твоя ольстра у меня, – сказал Рамон. – Я выкупил ее у боярских охоронцев.
– Выкупил? – не поверил ушам Глеб.
– Да. Это стоило мне всех моих накоплений.
Рамон поднялся со скамьи, прошел к комоду, открыл его и, покопавшись немного, вынул обрез охотничьего ружья. Протянул его Глебу.
– Ратники Добровола боялись брать твое оружие в руки, Первоход. Они считали, что в этой штуке живут злые духи, которых ты приручил.
– И они не ошиблись. – Взяв ружье, Глеб осмотрел его и проверил магазин. – Отлично! Я твой должник, толмач. Может, ты и сумку мою сберег?
Рамон снова повернулся к комоду, порылся в нем и извлек из-под груды вещей кожаную охотничью суму Глеба. Лицо Первохода просияло.
– Рамон – ты просто чудо! Ей-богу, парень, был бы ты женщиной, я бы тебя расцеловал.
Заполучив обратно ольстру и сумку, Глеб заметно повеселел.
– Скажи-ка, толмач, – снова обратился он к Рамону, – а кузнец Вакар еще в городе?
– Да. Добровол и Крысун не тронули его.
– Я так и предполагал. Хорошие кузнецы нужны при любой власти. Он по-прежнему в своем доме?
– Да.
– Отлично. Нанесем ему визит.
Глеб положил ружье и сумку на лавку, прошел, пошатываясь, к своим вещам и принялся медленно одеваться. Некоторое время Рамон наблюдал за ним, потом хмуро произнес:
– Я хочу тебя предупредить, Первоход. В городе многое переменилось. Постарайся не ужасаться тому, что увидишь.
