— Ты что?
— Странно, — он привалился к косяку и опустил руки в карманы: — Мне всегда казалось, что я нравлюсь тебе.
Скажи он ей это вчера, растаяла бы, как снежная баба по весне, а сегодня в сердце ничего не дрогнуло совсем, не отозвалось. Разве что остатки сожаления о глупой мечте, которую она лелеяла слишком долго.
Борис ждал ответа, и Соня все-таки решилась сказать правду.
— А ты не ошибся.
— Что же случилось, почему ты до сих пор с ним, а не со мной?
— Разве тебе это было нужно? — удивилась она.
— Да!
— Ане ты говорил на пляже то же самое?
Возвращение Трофима избавило Бориса от необходимости придумывать ответ. Как показалось Соне, он даже с облегчением вздохнул.
Трофим присел у титана, сложил дрова. Соня рассматривала широкие плечи, вспоминая, как нежно обнимала и целовала их ночью. Искушение снова прикоснуться к ним было слишком велико. Но Борис мешался, как сорняк на грядке.
— Ладно, пойду я, пожалуй.
— Куда? — повернулся к нему Трофим. — Ты же хотел переночевать.
— Да вижу, что лишний я тут…
Однако уходить он не торопился, расселся на кухне и продолжил разглядывать Соню.
— Ты здорово загорела, — он коснулся пальцем ее руки. — Тебе идет.
Слова, за которые еще недавно она отдала бы последний вздох, показались ей приторно сладкими. Соня быстро отодвинула руку, потом вообще убрала ее.
— Ты собирался уходить. Хотя, по-моему, уже опоздал…
Соня выглянула в окно: по садовой дорожке шла Аня, и выражение ее лица говорило, что ничего хорошего для Бориса встреча с ней не сулит.
— Черт, и здесь достала!..
— Сигай через дымоход! — насмешливо предложила Соня. Испуг в глазах Борьки веселил.
Аня уже поднялась на крыльцо и заколотила кулаком в дверь:
— Троха, Борьку не видел?
Ответа дожидаться она не стала, вошла и сразу налетела на предмет поиска.
— Вот ты где! Прячешься от меня, трус?
— Была охота! — сплюнул тот. — Чего тебе надо? Чего ты за мной бегаешь по всей деревне?
— Ты обещал, что мы попозже поговорим!
— И? — Борис лениво покачивался с пятки на носок и обратно. — Что ты не поняла?
Аня наступала на него, сжимая кулачки.
— Когда наступит твое "попозже"? Мать выгнала меня из дома.
— Разве я в этом виноват?
Соня наблюдала за ними и пыталась отыскать крупицу ласки и привязанности друг к другу. Как им удавалось до сих пор оставаться вместе, если они чуть ли не ненавидят друг друга?
— Ты трус и подлец!
Борис в ответ криво усмехнулся:
— Подлец — потому что Троха женится на Соньке, а я на тебе — нет? Так Сонька заслуживает этого, а я у тебя был не первым!
— Врешь! Ты же знаешь, что первый…
Аня покраснела, словно ее выкупали в томатной пасте. Соне казалось, что она тоже сейчас начнет покрываться красными пятнами. Вот и Троха кивнул:
— Пошли в сад. Пусть они тут сами…
В саду было почти тихо и приятно, если бы не доносившаяся ссора Борьки с Аней. Дойдя до старой, кривой яблони, Трофим залез на нее, устроился в развилке и втянул за руки Соню. Она уютно разместилась у него на коленях, сорвала недозрелое яблоко, но, надкусив, бросила:
— Кислятина!
— Зато ты у меня сладкая!
Пальцы Трофима ловко поддели ворот платья, скользнули за него. Соня вся вспыхнула пламенем, однако тут же гневно ударила его по руке: из дома выскочил Борис и побежал по дорожке. Следом пулей вылетела Аня.
— Борька, подожди! Мы ведь еще с тобой не договорили.
— Не о чем трепаться. Я жениться на тебе не буду, так мамаше и передай!
Они исчезли за калиткой в том же порядке: Борька впереди, Аня — следом, пытаясь уцепить его за локоть.
Какое-то время Соня молчала, прислушиваясь к бившемуся под ухом сердцу Трофима, потом спросила:
— Неужели так страшно жениться?
— Почему страшно? Нет. Я же на тебе женюсь.
— А если бы вчера ничего не было, женился бы?
Она напряглась, ожидая ответа. Трофим смешно щурился на солнце, пробивающееся сквозь яблоневые ветки.
— Женился бы. Ты мне всегда нравилась, только я думал, что ты и Борька…
Соня выдохнула с облегчением.
— Я тоже думала, что ты и Аня… Ты ведь был так в нее влюблен!
— Она красивая… — пожал плечами Трофим.
Соня обиженно ткнула кулаком в его плечо:
— А я — нет?.. Я уродина? Чего ж ты со мной…
Он закрыл ей рот поцелуем. Соня млела, поглаживая Трофима по щеке. Нет, уродин так не целуют! Это по-настоящему!
Если бы она знала, что целоваться на дереве так замечательно, не потеряла бы напрасно столько времени, все яблони бы с ним облазила. Проблема состояла в том, чтобы удержаться и не свалиться на землю. Вместо того, чтобы приласкать Трофима, приходилось цепляться руками за ствол. Но зато его руки были свободны…
— Эй, молодежь!..
Они так зацеловались, что не заметили прихода мамы Трофима, и теперь тетя Валя смотрела на них со смехом.
— Добрый вечер, будущая невестка! Слезли бы вы с небес на землю, а то падать уж очень больно вам будет.
Соня, смутившись, спрятала лицо на груди Трофима.
— Мам, ты иди, мы сейчас, — Трофим кхекнул, подгоняя мать.
— Ничего-ничего, все мы были невестами и женами. А я теперь буду еще и свекровью!
Покачивая головой и вздыхая на ходу, она ушла в дом.
Трофим слез с яблони и помог спуститься Соне, бросившейся поправлять одежду.
— Трош, посмотри, все нормально?
— Да ладно тебе, мы ж ничего особенного…
— А руки твои где были? — покраснела мгновенно Соня.
— Ну, где надо…
Перед тем как войти в дом, они быстро поцеловались на крыльце — без поцелуя и ласки и минуту терять было жалко.
Тетя Валя активно хозяйничала на кухне и ждала их.
— Дай-ка, невестка, еще разок взгляну на тебя, — поманила она Соню. — Хороша! Ладная ты деваха.
— Теть Валь…
Щеки запылали так, словно по ним больно настегали крапивой. Все-таки мужчинам говорить об этом легче!
— Нет, подожди. Я так боялась, что у моего дурня ума не хватит хорошую девочку в дом привести. Вот и ругались бы с ней с утра до ночи.
