— Уйди!
Что она всем навязывается? Ее гонят, а она словно не слышит. Но ведь Трофим ее никогда не гнал! И стихи ей читал, и целовался с ней, и смотрел… Идеальная пара!..
— Да пожалуйста!
Она спрыгнула с камня, схватила кофточку и припустила бежать, но вернулась с тропинки.
— Ты дурак! — крикнула она в сердцах. — Оба вы дураки, потому что гоняетесь за теми, кто на вас внимания не обращает. А вы оба ей не нужны! Она позабавится с Борькой и бросит его, бросит! Мне плевать, что я никому не нужна! И пусть, пусть меня никто не любит… И Борька, и ты!..
Слезы затопили оставшиеся слова, и Соня, не выдержав изумленного взгляда Трофима, побежала.
О ком она говорила? Не о Борьке… Она обиделась на Трофима, и это было в новинку.
— Сонь, постой… Подожди!
Она слышала за спиной прерывистое дыхание Трофима.
— Да подожди же ты!
Он схватил ее за плечи и развернул к себе лицом.
— Что с тобой? Чего ты ревешь? Тебе плохо?
— Мне хорошо! — Соня вырывалась из его рук. — Лучше всех. Неужели не видно? Ненавижу…
Она не стала уточнять, что и сейчас говорила о нем.
Трофим ослабил хватку, чтобы сжать руки снова.
— Сонь, ты из-за Борьки, да?.. Из-за него? Не надо, Сонь, он тебя не стоит.
— А кто стоит? — она с силой толкнула Трофима в грудь. — Кому я нужна? Борьке нужна только Аня. Думала, что я нужна тебе. Но и ты мечтаешь только о ней…
— Неправда! Мне ты нужна!
— Оставь свою жалость для другой!
Ей удалось вырваться, но она споткнулась и упала, увлекая за собой и Трофима. Он упал сверху, прижал ее к земле, удерживая за руки. Под тяжестью его тела дышать было трудно и неловко, болела грудь.
— Честное слово, ты мне нравишься! Очень! Только не плачь, пожалуйста. А то нос покраснеет.
Нежность в голосе Трофима разозлила Соню еще больше.
— И не буду я! — крикнула она. — Не буду плакать. Не из-за кого мне плакать. Особенно из-за тебя.
Высохшая за день трава больно кололась. Соня хотела встать, но Трофим ее не отпускал. Его пальцы переплелись с ее и сцепились в замок. От ладони шло тепло, проникая через кожу в кровь.
— Не уходи, Сонь. Тебе сейчас нельзя одной. Я провожу до дома, а то мать увидит тебя такую и заругает.
Соня вспомнила слова Ани и нахохлилась.
— Не заругает! Я взрослая и делаю что хочу и с кем хочу. Отпусти…
Они поднялись на ноги и стояли друг против друга, стряхивая с себя песок и солому. А потом оба замерли, едва справляясь с дыханием.
Соня робко поправила одежду и сделала большой шаг назад.
— Ты чего, Сонь?
— А ты чего? — она смущенно обняла себя за плечи, по которым скользил Трохин взгляд.
— Я тебя первый спросил.
— Ну, раз первый… Тогда я тоже хочу сделать кое-что первая…
Шагнув вперед, Соня вскинула руки и обняла Трофима за шею. Он не остановил ее, и Соня приободрилась. Привстав на цыпочки, она медленно коснулась губами его губ и отстранилась, но лишь за тем, чтобы прижаться снова по-настоящему.
Он ответил ей не сразу, словно сначала взвесил все за и против, а потом еще долго не мог оторваться от нее. Вот уже перехватило дыхание, а они стояли и целовались.
Соня закрыла глаза. Она целовалась с Трофимом и раньше, но то были детские игры. Те поцелуи отличались от настоящих, взрослых, чувственных, затуманивающих сознание, от которых внутри тела разливался непонятный жар!
Интересно, чувствует ли Трофим то же самое? Соня открыла глаза, но почти ничего не различила. Вокруг стояла летняя ночь: безлунная, звездная.
Трофим оторвался от ее губ. Они оба молчали, вглядываясь друг другу в глаза, но и без слов было понятно, что за поцелуями должно что-то последовать.
— Пойдем…
Взяв горячую, чуть подрагивающую руку, Соня повела Трофима вверх по тропинке. Впереди в свете звезд вырисовывалось колхозное поле, на окраине которого стоял полуразрушенный амбар. Им не пользовались, хотя сено туда иногда скидывали.
— Соня, подожди…
Не отпуская ее руки, Трофим остановился у порога.
— Трош, ты чего?
Жар в теле стал невыносимым. Соне хотелось поскорее утолить его, но Трофим медлил.
— Ты уверена? Завтра все покажется иначе…
— Я не хочу думать про завтра. Есть ты, я и сегодня… Пойдем!
В амбаре Трофим подтянулся и влез на чердак, потом поднял за руки Соню. Они с разбегу повалились на сено, приминая его горячими телами. Через разрушенную крышу им подмигивали звезды.
— Как их много! — не выдержала Соня. — Я никогда раньше не задумывалась, сколько на небе звезд…
Трофим лежал рядом на боку. Соломинка в его руках дрожала, дотягиваясь до Сониной груди. Он ждал только ее "да".
Встав на колени, Соня стащила платье с плеч, заметив, как в темноте блеснули Трохины глаза. Сняв платье, отбросила его в сторону. Следом полетел купальник. Руки потянулись загородить грудь от жадного мужского взгляда, но Соня не стала этого делать.
— Ты красивая, — прошептал он с восхищением.
— А ты думал, что на свете только одна красивая девушка?..
Трофим прижал ее к себе.
— Сонь, не надо сейчас о ней! Я забуду ее, честное слово, забуду…
Соня помогла ему снять футболку и брюки.
Они нежились в ворохе сена, не обращая внимания, что оно колется и лезет в глаза. Трофим осмелел. Он целовал ее жадно, неистово, не давая перевести дыхание.
— Ты красивая… ты моя, — шептал он, и Соня с радостью соглашалась с каждым словом.
Она вдруг поняла одну важную вещь: все правильно, так и должно быть. Жадные губы на ее груди, рука, ласкающая низ живота, и ее ноги, сжимающие мужские бедра, и качающиеся в небе звезды, всхлипы, стоны, желание, заполняющее тело горячей лавой. Но было кое-что, что она поняла, когда Трофим, вопросительно заглянув в глаза, опустился на нее. Соня на мгновение забилась под тяжестью его тела, но тут же испытала невыносимое наслаждение и поняла… ей не нужен никто, кроме Трофима. Ее Трохи! Никакой Борис, будь он трижды влюблен в нее.
— Я люблю тебя, — тихо выдохнула она в раскрытые губы Трофима.
Он громко вскрикнул и резко обмяк, придавив ее. Соня ждала, но он едва шевелился.
— Ты самый лучший!
Она выбралась и легла рядом. Только бы он сейчас не отвернулся от нее!
Но Трофим не отвернулся и не уснул. Гладил ее потное лицо, целовал и шептал всякую ерунду, от которой горели уши. Они снова занимались любовью. Соня все больше убеждалась, что Трофим — ее судьба. Теперь она без него никуда.
