Она добежала до дома Трофима, перевела дух, толкнула калитку. Сердце билось где-то в горле, грозя выскочить наружу. Слов в голове не было, но она попросит прощения и без слов, жестами, знаками, поцелуями — как взрослая женщина. Пусть он не сомневается — она не ребенок!
За домом тетя Валя развешивала на натянутой между двух деревьев веревке стираное белье — рубашки и футболки Трофима. Соня провела рукой по одной из них, словно впитала в себя его приятный запах и тепло тела.
— Сонечка, проходи! — выглянула из-за белья тетя Валя. — Ты чего запыхалась? Бежала, что ли? Никак опять Калигула сорвался с привязи?
— Это не бык, я сорвалась, — буркнула Соня под нос.
Тетя Валя ее не слышала: она встряхивала белье и перекидывала через веревку, а потом закалывала прищепкой. Выходило это у нее ловко, со сноровкой. Не выдержав, Соня выхватила у нее белье и развесила сама.
— Теть Валь, Трофим дома?
— Дома был. На чердак он ушел: сказал, что настроения нет разговаривать. Я и не лезла. Чего в душу-то лезть? Захочет — сам расскажет. Только понимаю, не мое это дело. Видать, поссорились. Женитесь, а ведете себя, как дети малые! Не так надо делать. С любовью да лаской все большие и малые ссоры сами решатся.
Соня выслушала тетю Валю со смиренным видом.
— Можно мне к нему?
— Иди, конечно. Как же я могу не пустить будущую невестку?..
Соня быстро пошла в дом, пока не сгорела окончательно со стыда.
На чердак из сеней вела приставная лестница. Придерживая подол платья, Соня влезла по ней и толкнула крышку. Не получилось. Значит, Трофим поставил что-то сверху. Кричать и звать на помощь? Это почти унижение…
Она попыталась толкнуть крышку еще, та не шелохнулась. Переступив гордость, Соня стукнула кулачком:
— Трош… Трош, открой. Это я.
Трофим не отвечал, но Соня слышала его шаги. Видимо, он присел рядом с крышкой.
— Хочешь, чтобы я унижалась прямо здесь? Хорошо…
Сверху загремело: Трофим отодвигал груз. Крышка люка открылась, и появилось его недовольное лицо. Длинная челка упала на глаза, скрывая вспыхивающую в них злость.
— Зачем пришла? Мне твоего унижения не надо!
Стоять на лестнице, едва не соскальзывая с перекладины, было неудобно. А тут еще совесть накатила, запылали щеки и губы.
— Я извиниться пришла.
— Извинилась — уходи!
— Я еще не начинала! — возразила она возмущенно. — Можно войти?
— Нельзя! — Трофим присел и смотрел на нее сверху вниз: — Ты же все равно не собираешься выходить за меня замуж.
— Трош, я выйду… Я повзрослею, обещаю!
Соня ждала ответа, наматывая на палец кончики волос.
— Значит, хочешь за меня замуж?
— Хочу! — радостно кивнула она.
— А я не возьму!
Если бы крышка люка прихлопнула ее, эффект был бы куда слабее. Соня в первую секунду растерялась, потом принялась слезать с лестницы. Дрожали ноги, она боялась упасть. Только не сейчас! Слезы не сейчас, потом, подальше от всех. Она получила, что заслужила. Капризного ребенка наказали и лишили сладкого.
Когда ноги коснулись дощатого пола, Соня отдернула руку от лестницы. Трофим догнал ее у двери, схватил за плечи и развернул к себе:
— Сонь, ты чего, поверила? Да я же всего лишь пошутил.
Она подождала, пока перестанут дрожать губы, только потом ответила:
— Дурак!
Но этого показалось мало. Она резко согнула ногу в колене, целясь Трофиму в пах. Попала и сама испугалась, когда он ойкнул и согнулся пополам, прижимая руки к джинсам.
— Ну… Ты… Я сейчас…
— Троша, прости… Я не хотела!
Соня пятилась к двери.
— Хотела, по глазам вижу!..
Трофим понемногу приходил в себя. Когда он придет окончательно и сдерет с нее шкуру, Соня ждать не стала. Она выскочила из дома и стремглав пронеслась мимо тети Вали.
— Сонька, стой! Все равно поймаю!
Трофим, прихрамывая, сбежал со ступенек крыльца и направился следом.
— Оглашенные! Точно жениться вам пора! — крикнула им тетя Валя.
ГЛАВА 7
Я улажу все
Раскинув руки, Соня кружилась на краю поля. На душе было светло и хорошо, как бывает редко. Болели от бега ноги, перед глазами плыли кусты, деревья и облака в небе. Потом небо и земля поменялись местами. Соня упала в колосья пшеницы и затихла.
Она слышала лишь свое дыхание, которое никак не восстанавливалось. Потом закрыла глаза и словно умерла, но только затем, чтобы оказаться в раю. Горячие губы осыпали поцелуями ее лицо, завладели губами, раскрывая их. Она поддалась с радостью, отдала всю себя на милость победителя. Хотя кто был проигравшим, а кто — победил?..
— Моя… Ты только моя!
Запах Трофима она не перепутала бы ни с одним другим. Он снимал с нее платье, торопил, когда она путалась в складках и пуговицах.
Соня расстегивала его джинсы, не переставая целоваться. На колосья летели остатки одежды.
— Ты что? — спросил он, когда она поморщилась.
— Колется…
Трофим дотянулся до одежды и постелил им под спины. Соня легла и потянулась ему навстречу, призывая его руки, перехватывая, сплетая пальцы, целуя их. Она хотела, чтобы он одновременно был везде — целовал, ласкал, сжимал, причиняя сладкую боль, изведанную еще Евой.
— Ты моя маленькая, — шептал Трофим.
— Нет, я — взрослая!
Она собиралась доказать это всеми способами. Пусть он не сомневается, он никогда не пожалеет, что берет ее в жены!
Трофим сдернул с ее волос ленту, распустил их и зарылся лицом с тихим вздохом. Этот вздох подтолкнул ее. Не осталось ни стеснения, ни смущения, ни жеманства — были только она и он, их ждущие нежности тела, желание и жажда обладания друг другом.
— Сонечка, подожди, не спеши!
— Не хочу ждать! Хочу сейчас!..
Ее быстрые пальцы нежно пробежали по груди Трофима, спускаясь все ниже и ниже. Он задохнулся, выгнулся навстречу, все-таки останавливая ее руки:
— Что ты делаешь?
— Люблю тебя! — просто ответила она.
Он подчинился ее желаниям. Соня не понимала, откуда знает, что и как надо делать. Она подчинилась инстинкту, который не подводил ни одну женщину. В глазах Трофима билось неутоленное желание. Потом что-то взорвалось внутри нее, обжигая раскаленной лавой. Соня вскрикнула, вцепившись в плечи Трофима, страстно и сильно прижимающего ее к себе.
Время замерло и вернулось после того, как они, обессиленные и счастливые, прижались друг к другу и затихли. Никто не хотел говорить, нарушать блаженный покой. В небе над ними плыли облака. Теперь Соня точно знала, что в раю есть облака.
