Мне пришлось кивнуть и соврать:
– Не подозревал вас ни в чем.
Глава 13
Клавдия встала и включила чайник.
– Но вы пришли ко мне! Почему?
– Вы соседи, – нашел я правильный ответ, – сами недавно сказали, что в теплое время года окна у вас открыты. Слышали, как Светлана скандалила с матерью. Может, что-то знаете или вам известна от всех скрытая информация?
– Значит, все-таки подозреваете, что смерть Стекловой не простой инсульт, – подчеркнула собеседница. – Если хотите что-то спросить, не ходите вокруг да около, говорите прямо. Я не из тех, кто распространяет сплетни. В кофейне разные люди сидят, о всяком болтают, но я ничего не слышу. Я не мадам Фелиция. Вот та мастер художественного свиста. Скажете при ней утром: «Хороший день сегодня, душа радуется». И к вечеру весь город инопланетян будет обсуждать, что Иван Павлович находится в глубочайшей депрессии, решил покончить с собой. Фели так ваши простые слова переиначит, что… О! Поняла! Это она вам наплела, что я отравила Стеклову. И как я сразу про нашу главную сплетницу не подумала? По Фунтову уже идут разговорчики, что Валентину лишили жизни. И…
Клавдия взглянула в окно и вскочила.
– Иван Павлович, идите быстро за занавеску, спрячетесь за ней. Сюда идет Фелиция. Кто черта помянет, а он уже тут. Давайте, прячьтесь скорей, я поговорю с Балкиной, а вы послушаете. Ну же!
Я поспешил за плотную штору, понял, что она прикрывает дверь в кухню, сделал небольшую щель между двумя полотнами и увидел, как Клава перевернула табличку на двери и отперла дверь. Через секунду в кондитерскую ворвалась худенькая маленькая черноволосая женщина и, забыв поздороваться, спросила:
– Чего ты в середине дня закрылась?
– Инспектор приезжал, – ответила Загоскина, – пожарный с проверкой.
– Это его ты угощала? – продолжала допрос Фелиция.
– Хочешь купить десерт? – вопросом на вопрос ответила кондитерша.
– Чья машина стоит перед твоим домом? – не успокоилось местное бюро кривых новостей.
Загоскина прикинулась удивленной.
– Где?
– В окно глянь. В пяти метрах от входа.
– Понятия не имею, кому тачка принадлежит, – не дрогнула кондитерша. – На улице любой припарковаться может. Фели, я слышала, что у Вали случился инсульт.
– Знаю об этом давно, – сказала сплетница.
– Да? Откуда?
– От верблюда.
– Сделать тебе кофейку? Я угощаю.
– Если бесплатно, то вари. Латте.
Раздалось тихое позвякивание, потом гудение машины, и снова прорезался голос Клавы:
– Как ты думаешь, Валя умерла своей смертью?
– Ее убили, – безапелляционно заявила посетительница.
Клавдия очень правдоподобно изобразила изумление:
– Да ну? Кто?
– Есть один человек!
– Кто? – повторила вопрос Загоскина.
– Сама не догадываешься?
– Нет!
– Наташка!
– Ты про кого?
– Про Варякину.
– Ну, нет! Они же лучшие подруги.
– И что? Лучшие подруги: это лучшие враги.
– Ой, ну ты и сказанула!
– Почему ты без мужа осталась? А? К кому он ушел?
– Откуда ты знаешь?
– Ха! Неважно! Хочешь жить счастливо? Встречайся со своими девчонками в кафе, бане, боулинге, театре, цирке. Куда угодно с ними ходи, но домой сикух не приводи.
– Ты права, незамужних баб нельзя к себе приближать, ступила я.
– Замужних тоже.
– Они безопасны, у каждой дома свой супруг есть.
– У соседа всегда… толще! Свой надоел, чужой лучше кажется. Дом надо держать закрытым. Если не позарятся на твоего мужика, то завистливыми глазами все обшарят, и начнутся неприятности. Помнишь, как у тебя в кафе после ремонта люстра упала?
– Такое разве забудешь! Ужас нереальный! Хорошо что никого не было, не убило посетителей, она прямо посреди зала грохнулась!
– А почему?
– Что?
– По какой причине люстра сорвалась?
– Штырь плохо в потолке укрепили.
– Нет!
– Как «нет»? По-твоему, я не знаю, что у меня в кафе происходит?
– Варякина виновата. Она крепление расшатала.
– Фели, порой ты говоришь умные вещи, но иногда нереальную чушь несешь. Как Наташа могла это устроить? Я постоянно за стойкой, кофе варю, чай подаю. В пять утра встаю, ассортимент приготовлю, часть сама испеку, за кондитерами-пекарем приглядываю. Если отойду из зала, то на несколько минут. Как Варякина успела диверсию совершить? И она ж не великан, ей надо было лестницу с собой припереть.
– Дурочка ты! Не руками Натка орудовала. Энергетически. Я сидела в торговом центре в пиццерии, за соседним столиком – Варякина и Шатунова. Юлька сказала:
– Пицца дерьмо, пошли у Загоскиной пирогов пожрем, она кофе хороший делает. И ремонт забабахала. Ты видела, какую красотень она навела?
Наташка в ответ:
– Заходила в кондитерскую. Клавка в нее уйму средств вложила. Люстру очень дорогую повесила. Глупо на светильники состояние тратить. Никто под потолок не глядит, все поесть приходят. Прибыльное дело – пироги-булки. Вечно она во всем новом, машину недавно приобрела.
Только она тебе позавидовала, крюк и выпал.
– Ой!
– Урок тебе. Скромнее надо себя вести. Нефиг выпендриваться! Дома у себя шикуй. А на чужих глазах не надо.
– Варякина позавидовала Валентине и та умерла?
– Энергетическая стрела может убить.
– Наталья не бедная.
– Денег много не бывает. Вкусный латте. Эклеры есть?
– Да.
– С заварным?
– С масляным я никогда не делаю.
– Дорогие у тебя пирожные.
– Так все натуральное. Не кладу дешевку, масло финское в ход пускаю, беру его у парней, которые продукты прямо оттуда доставляют.
– Хотела эклерчиками полакомиться, да не по карману они мне. Клава, у тебя есть недруги?
– А у кого их нет?
– Небось хочешь, чтобы Жанка от нас съехала.
– Кто?
– Не прикидывайся. Жанна Логинова.
– Ты все знаешь!
– Конечно! Я знаю все. Но не болтаю направо и налево о том, что выяснила, в особенности если человек хорошо ко мне, Балкиной, относится. Вот ты угостила меня латте. Жаль, конечно, что эклерчик не предложила, но кофейку хватило, чтобы я решила: ты добрая, не стану никому сообщать, что к тебе потихоньку Федька, муж Жанки, бегает. Логинова в командировку, а ее благоверный после полуночи огородами за пирожками спешит и до пяти утра их покупает. Что скажешь?
