Максим понял наконец, в чем дело. Коолайнель – вовсе не имя, а название племени или народности, точно так же, как Тиолейнель. Общего самоназвания у этой расы не было, значит, пусть остаются лупоглазами. Но не это важно. Главное, препятствий им, кажется, чинить не намерены. Этот мир и правда оказался вполне дружественным. Трубки же – разумная предосторожность. Мало ли кто может позариться на такую планету! Гвыхи, например.
Он подошел к костру, сел. Огница опустилась рядом. Теперь один лишь сфинкс оставался на ногах. И лупоглазы. Или как их там? Коолайнель.
– Нам было приятно познакомиться с вами, – заговорил Шур. – Но мы хотели бы продолжить путь… – Он жестом остановил возмущенно тычущего на недокоптив-шееся мясо Гундарина. Добавил: – Пожалуйста, верните наше оружие. Оно нам понадобится в других мирах.
– Конечно-конечно! – поспешил поклониться средний сын. Но смотрел он при этом не на сфинкса, а на растянутую на траве шкуру козы. – Однако имеется еще одно досадное недоразумение. Вы умертвили лейель.
Шур и Максим быстро переглянулись. На пальцах сфинкса выдвинулись кончики когтей. И Максиму такой поворот в разговоре не понравился.
– Козу? – хмыкнул Гундарин. – Ну да, мы ее съели. Кушать очень хотелось. Мы же не знали, что она ваша. На ней никакого ошейника не было.
– Мы приносим извинения… – начал было Шур. Но лупоглаз быстро поклонился и затараторил:
– Не надо извинений! Вы были голодными, мы понимаем. Ах, если бы это был самец! Мы бы только пожелали вам приятного аппетита. Но это была самка, понимаете?
– И что с того? – пожал плечами Максим. – В чем принципиальная разница?
– Она приводила детенышей, маленьких лейель. Мама Коолайнель любит малышей. О, она так огорчится, когда узнает, что больше не будет маленьких лейель. Весь Коолайнель огорчится!
Максим решительно не представлял, о чем идет разговор. Смысл тонул в витиеватом словоизвержении толмача. А Шур хмурился все сильнее и сильнее. Нет, на лице сфинкса никакие эмоции не отражались, но Максим научился угадывать настроение товарища. Хотя и не понимал причину беспокойства.
– Макс, чего он от нас хочет? – дернула его за рукав Огница.
И замолчала под пристальным, изучающим взглядом лупоглаза.
– Можем ли мы компенсировать причиненный ущерб? – тихо спросил Шур.
– Э, какой там ущерб! – возмутился Гундарин. – Наверняка у них тут целые стада таких коз пасутся. Съели и съели.
Лупоглаз вновь поклонился. Произнес задумчиво, словно размышлял над предложением:
– Компенсировать… Я не знаю, что и ответить вам, уважаемый Урмшур. Разве что спросить у мамы Коолайнель… Да, мы так и поступим! Мы с вами пойдем к маме Коолайнель и спросим, как компенсировать.
– А если мы не захотим никуда идти? – быстро спросил Шур.
– Вы же сами предложили компенсировать? – удивился средний сын. – О, мы опять теряем взаимопонимание!
Он часто-часто закланялся, и точно по команде младшие сыновья приподняли трубки. Видно, расстроились, что взаимопонимания не получается.
– Гы, а почему сразу не к папе? – хмыкнул коротышка, не уловивший ни малейшей угрозы в этом движении. И пожал плечами: – А чего ж? Пойдем поговорим с вашей мамой.
Он проворно вскочил, будто вознамерился немедленно отправиться в путь. И тут же с сомнением почесал лысину:
– Тока вот незадача: у нас мясцо коптится. Нужно, чтобы за ним кто-нить приглядывал.
– Если уважаемый Урмшур, – лупоглаз поклонился с особой почтительностью, – возьмет на себя эту заботу…
– Нет, – перебил его сфинкс. – Эту заботу возьмет на себя уважаемый Гундарин-Т’адин.
И когти на его пальцах показали свои кончики.
Максим по-прежнему не понимал, чем до такой степени обеспокоен его друг. Лупоглазы даже с их трубками не выглядели кровожадными. Убили они их козу, что ж теперь? Заставят отработать? Или потребуют что-то взамен? Из ценного у путешественников были лишь карта и станнер. О карте лупоглазы не знали и не узнают. А станнер… Да, без него придется туговато. Но, в крайнем случае… Ладно, договорятся как-нибудь. Может, лупоглазы согласятся на отработку?
Вели их достаточно долго. И непонятно куда – едва отошли от озера, как на глаза всем троим нацепили непрозрачные повязки. Проделали это вежливо и аккуратно, с бесконечными извинениями и раскланиваниями, но все равно Максиму сделалось не по себе. Непонятно, кем себя считать: гостями или все же пленниками? Хорошо хоть, руки связывать не стали.
Потом их поднимали вверх на скрипучей деревянной платформе. Снова вели, теперь по мостикам, лесенкам, таким же деревянным и скрипучим. Максиму мучительно хотелось приподнять повязку, но он не осмелился. А когда ее наконец развязали, увиденное ему совсем не понравилось.
Они стояли в комнате с дощатыми полом и стенами. Сильнее всего она напоминала тюремную камеру, потому как была перегорожена деревянной решеткой. Максим и Шур оказались по одну строну от нее, Огница – по другую. И вместо потолка в комнате тоже была решетка. Над ней тихо шелестела густая листва.
Долго мариновать пленников – Максим больше не сомневался, что они пленники – лупоглазы не собирались. Сверху из кроны дерева начала опускаться квадратная платформа, подвешенная на толстых канатах-лианах. Зависла метрах в трех над решеткой, мерно поскрипывая. Посередине ее восседала огромная, безобразно толстая лупоглазиха. Складки жира выпирали из-под длинного зеленого платья, безволосую голову венчала зеленая же шапка, украшенная разноцветными цветочками. Сложенные на брюхе руки теребили четки из зеленых камешков. Максим сразу догадался – это и есть местная мама.
По краям от мамаши сидели четыре лупоглазихи помельче, но тоже упитанные и в таких же нарядах. Вся эта пятерка с интересом разглядывала пленников. Разглядывали долго, пристально, не мигая. Ну, мигать-то они при всем желании не могли – лупоглазов оттого так и называли, что век у них нет. Не закрывают они глаза, даже когда спят.
– Чего вылупились? – первой не выдержала Огница.
Одна из младших лупоглазих брякнула четками и заговорила. Голосок у нее был тоненький, и, в общем-то, приятный.
– Уважаемые путники, Коолайнель сожалеет, что прервал ваши странствия. Но мы настоятельно просим возместить потерю несчастной лейель, умерщвленной вами по недоразумению.
– У нас нет ничего ценного! – поспешил заверить ее Максим. – Если мы можем что-нибудь сделать для вас…
Шур схватил его за руку. Но поздно, все четыре дочки уже кланялись, не вставая. Затем одна из них взглянула на маму, произнесла:
– Да, уважаемые путники. Возместите потерю и продолжайте ваше странствие. Сыновья Коолайнель с удовольствием проводят вас до любой уводящей двери, какую вы укажете.
– Где же мы вам найдем… эту, как ее… лейель? – удивился Максим.
