– И обезглавлена вашим собственным псом?
Оливер изумленно смотрит на меня из-за круглых очков.
– Прошу прощения?
– Желтый лабрадор, которого я встретил у входа, довольно резво гнался за курицей.
Хозяин поджимает губы и бормочет что-то по-испански.
– Ему запрещено гонять кур, – поясняет он для меня по-английски.
Я невольно морщусь.
– Простите. Неудачная шутка.
Чудовищная, если на то пошло. Ну и устал же я.
Хозяин возвращает мою карточку.
– Еду в номер мы не подаем. Если хотите поужинать, лучше сделать это до того, как кончатся продукты, – кивает он в сторону столовой. – На сегодня мой пес выполнил норму по курам. – Он смотрит на меня с довольной ухмылкой.
Я тоже невольно улыбаюсь.
– Один-один, Оливер.
Он вручает мне ключ от номера.
– Надеюсь, вам у нас понравится.
– Спасибо. – Я кладу ключ в карман и наклоняюсь за сумками.
– Ян. Коллинз.
Мое имя падает двумя отдельными словами.
Ох уж этот голос! Он буквально погружает меня в поток воспоминаний.
Зимние вечера, немыслимо жаркие от избытка адреналина. Весенние каникулы, проведенные на склонах Колорадо. Открытое кафе на юге Франции, где мы работали бок о бок. Брошенный на прощание ледяной взгляд. Поиграли в любовь, и хватит. Пора жить дальше.
Забыв про сумки, я медленно выпрямляюсь. Женщина, только что болтавшая по телефону, смотрит на меня так, будто не верит своим глазам. За эти тринадцать лет она почти не изменилась. Светло-русые волосы, миндалевидный разрез глаз, стройная фигура. И все же она стала старше. Я внутренне морщусь. Теперь для меня очевидно то, что я упорно отрицал тринадцать лет назад. Она действительно похожа на мою мать.
Я смотрю на нее, не в силах вымолвить ни слова. По правде говоря, мне не очень понятно, почему ее появление застало меня врасплох. Если учесть, что вращаемся мы в одних и тех же кругах, встреча эта была просто неизбежна.
– До чего же приятно увидеть тебя снова, – кивает она.
Жаль, что я не могу сказать того же.
По крайней мере, теперь мне не придется звонить Элу Фостеру. Похоже, в журнале подсуетились и прислали мне в помощь своего автора.
Ну что ж, пора запастись терпением, поскольку оно мне скоро понадобится. Я уже сейчас могу предположить, какой получится эта статья. У меня всего четыре дня на то, чтобы как-то повлиять на ситуацию.
Усилием воли мне удается выдавить из себя улыбку.
– Привет, Риз. Рад нашей встрече.
Глава 14
Ян
Фестиваль «Рапа» проходит в Испании каждый год, в первую неделю июля. Во время предыдущего своего визита я смог попасть лишь в специальный загон – курро, – едва ли не полностью забитый дикими галисийскими лошадьми. Тогда-то я впервые увидел ее. Произошло это во время одной из десятиминутных сессий, позволяющих фотографу проникнуть в самую гущу событий. На тот момент я был не в лучшей своей форме – на душе тревога, мысли заняты Эйми. Словом, не самое удачное состояние для человека, вокруг которого носятся десятки полудиких лошадей.
Мы не раз перезванивались с Эйми за те девять дней, что я успел провести в Испании. Вот и накануне вечером у нас состоялся разговор, который до сих пор не давал мне покоя. Эйми утверждала, что у нее все хорошо, но тон голоса выдавал обратное. Даже на таком расстоянии чувствовалось, что она с трудом сдерживает слезы. Я предложил пораньше вернуться домой, но Эйми настояла, чтобы я остался. Слишком долго мечтал я об этой поездке. Разговоры можно отложить и на потом. Эйми отключилась, а я прометался всю ночь без сна и на рассвете отправился на утреннюю мессу в компании местных жителей. В большинстве своем это были всадники, которым предстояло загонять лошадей, и алойтадорес – укротители скакунов. Они тоже провели бессонную ночь, отмечая это праздничное событие. В церкви пахло выпивкой и благовониями, и от сочетания двух этих запахов меня начало слегка подташнивать. Пришедшие молили Сан-Лоренцо, чтобы тот поберег участников «Рапы» и все обошлось без травм. Уже одно это должно было стать для меня серьезным предупреждением.
После службы я отправился с селянами и туристами к холмам, куда уже начали сгонять лошадей. Что удивило меня больше всего, так это полная упорядоченность процесса. В нем не было ничего лихорадочного или хаотичного. Лошади не выглядели перепуганными. Они послушно спускались с холмов к деревне. Здесь их делили на группы и по очереди запускали в курро.
Но сюрпризы на этом не закончились. В загон одновременно набивали до двух сотен лошадей, так что двигались они едва ли не вплотную друг к другу. Для меня стало настоящим открытием, когда я узнал, почему так происходит. Оказывается, у лошади в таких условиях было гораздо меньше шансов получить травму. Иное дело укротители. Сломанные носы и переломы были для них чем-то обычным. Работали они группами по три человека: подстригали гривы и хвосты, удаляли паразитов, при необходимости вставляли микрочип. Эти люди жертвовали собственной безопасностью из-за любви к животным, которые паслись на зеленых холмах в окрестностях Сабуседо. Они заботились об их здоровье и в то же время позволяли сохранять независимость. Этот древний ритуал был на удивление зрелищным. Мне просто повезло, что я смог оказаться в самой гуще событий.
В загоне пахло лошадиным потом и навозом. Я делал кадр за кадром, стараясь не упустить ничего интересного. Одним глазом я следил за укротителями, а вторым присматривал за лошадьми, которые время от времени становились на дыбы. Солнце припекало так, что пот струился у меня по спине. Взмокшими руками я то и дело менял настройки камеры. Притом что лошади вели себя относительно спокойно, в глазах их отчетливо просматривалась паника. И это не могло не затронуть меня самого, ведь схожую панику я видел когда-то в глазах своей мамы.
Чтобы еще больше не погрузиться в эту эмоциональную пучину, я решил немного отвлечься. Я и сам не ожидал, что испанский праздник затронет самые глубинные струнки моей души. Он вновь напомнил мне о том, почему я когда-то выбрал для себя пейзажную фотографию.
Я отер пот со лба, взглянул на трибуны и увидел… свою маму. Время вдруг замерло. Она повернула ко мне невидящее лицо. По ее щекам текли слезы. Сердце болезненно сжалось у меня в груди. Я отшатнулся назад… только чтобы понять, что это была не мама, а Риз… Но что она тут делала?
Я поднял камеру, взял в фокус ее лицо, нажал на спуск. И услышал предостерегающий оклик укротителя.
Жеребец взвился на дыбы рядом со мной, сильно ударив в плечо. Меня отбросило на другую лошадь, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы восстановить равновесие. Когда я снова взглянул на трибуны, женщины там уже не было.
Позже, когда я нянчился в номере со своим больным плечом, мне удалось убедить себя, что я все-таки ошибся. Воспоминания о матери сыграли в игру с моим воображением. Что касается снимка, то он оказался слишком расплывчатым. Никакой уверенности в том, что это действительно Риз.
