Джеки перегнулась через сиденье и щелкнула замком его дверцы.
– Я сказала, выметайся.
Было в ее тоне что-то такое, что буквально придавило Яна к сиденью. Теперь он не смог бы пошевелиться, даже если бы захотел.
Джеки схватила ручку и прижала ее к шее, туда, где кожа была особенно тонкой.
– Убирайся, или я заколю себя. Ты никогда больше не увидишь свою мамочку.
– Ты этого не сделаешь, – вырвалось у него.
– Не испытывай моего терпения. – Джеки нажала сильнее, и на коже проступила капелька крови.
Уверенность Яна в том, что Джеки не сделает ничего плохого ему, а уж тем более себе, сдуло порывом ветра. Он быстро выбрался из машины.
– Закрой за собой дверь, – проорала Джеки.
Ян хлопнул дверцей.
– Вали домой, слабак, – крикнула она ему в окно. – Не вздумай поймать попутку! И смотри, чтоб тебя никто не видел. Ослушаешься – и никогда больше не встретишься со своей мамашей.
Мотор взревел, колеса заскрежетали, и машина рванула прочь.
Лишь когда «Понтиак» скрылся из виду, Ян дал волю слезам. Мало того что он оставил на заднем сиденье фотоаппарат, он совершенно не представлял, где находится и как ему попасть домой.
Пять дней он брел по дороге туда, где, как ему казалось, был дом. Пил из опрыскивателей, которые стояли вдоль кукурузных полей, а ел созревающие початки. Заслышав шум машины, он быстро нырял в густые заросли или прятался за стволом дерева. Ему ужасно хотелось увидеть маму, но он не решался ослушаться приказа Джеки. По этой же причине днем он спал, а ночью пускался в путь. Но на третьи сутки Яну стало ясно, что где-то в дороге он свернул не туда.
Ян заблудился.
Удастся ли ему когда-нибудь попасть домой? Он соскучился по маме. Да и папа будет переживать. Ищут они его или нет?
На пятый день Ян уснул в тени большого дерева, на краю оросительного канала. Что-то коснулось его лица – бабочка? – и Ян открыл глаза. Над ним склонилась какая-то женщина.
Ян дернулся, попытался отползти прочь. Он знал – нельзя попадаться на глаза посторонним. Джеки узнает и отберет у него маму. Но женщина схватила его за плечи, осторожно потянула назад. Ян настолько ослабел, что покорно шлепнулся на место.
– Здравствуй, Ян, – улыбнулась женщина.
Ян прищурился, пытаясь разглядеть ее лицо. Белые волосы в свете солнца окружали голову женщины серебристым нимбом. Синие глаза казались прозрачными и бездонными. Должно быть, это всего лишь сон, решил Ян.
В стороне хлопнула дверца машины. Ян снова попытался улизнуть, но женщина крепко держала его за плечи.
– Все в порядке. – Одарив Яна еще одной улыбкой, она бросила взгляд через плечо. – Он здесь, Стью.
Папа.
В горле у Яна заклокотало, он с трудом подавил рыдание.
– Не бойся, – успокоила его женщина. – Папа сейчас отвезет тебя домой.
Губы у него задрожали.
– Кто вы?
И откуда она знает его отца?
– Я ваш друг. Можешь называть меня Лейни.
– Как вы меня отыскали?
Что, если Джеки обнаружит, что он все-таки обратился за помощью?
– С помощью волшебства. Не бойся, Джеки ни о чем не узнает. – Лейни поднялась и отступила на шаг.
– Ян. Сынок. – Это был папа. Он крепко прижал сына к груди.
– Где я тебя только не искал!
– А мама? – спросил Ян и расплакался. Его затрясло – то ли от голода, то ли от облегчения, что отец все-таки нашел его. То ли от страха, что Джеки так и не превратилась в его маму.
– Где мама?
– Нам пора. – Отец подхватил Яна на руки и понес к машине, будто маленького ребенка.
Глава 7
Ян
Мне она сказала, что ее зовут Лейни. На фальшивых похоронах Джеймса она представилась как Лэйси. Имельда Родригез, хозяйка той мексиканской гостиницы, где мы с Эйми жили какое-то время, знала ее под именем Люси.
Женщина-загадка, думаю я, вспоминая, как Имельда описывала эту Лейни-Лэйси-Люси.
Я смотрю вслед машине Джеймса, после чего снова бросаю взгляд на карточку у меня в руке.
Лэйси Сондерс.
Экстрасенс. Ясновидящая. Специалист по розыску пропавших людей и поиску ответов, которые вы ищете.
Стоило мне увидеть фото, которое Кристен Гарнер сделала на открытии кафе, и я тут же понял, что Лейни, нашедшая меня на краю канавы, и Лэйси, направившая Эйми в Мексику, одно и то же лицо. Эти лавандового оттенка глаза невозможно было спутать ни с чем.
Тогда же я подумал, что Лэйси может помочь мне в поисках матери. Я уговорил Имельду Родригез дать мне телефон Лэйси. Но дозвониться не удалось – номер уже устарел. Удивило меня, признаться, не это, а то облегчение, с каким я встретил свою неудачу. Ну, отыщи я свою маму, и что бы я ей сказал?
Что тут вообще можно сказать?
Как ни крути, я тоже виноват в том, как повернулась в итоге ее судьба. Разве отделаешься тут обычным «прости»?
Карточка Лэйси будто наливается тяжестью, когда я размышляю о том, почему она решила передать ее таким странным способом – через бывшего жениха моей жены.
Удачный ход, Сондерс. Уж не Эйми ли намекает таким образом, что ей хотелось бы видеть нас в мире и согласии?
Ну нет, это не для меня. Что касается Лейни-Лэйси…
Последний раз я видел ее на обочине той дороги в Айдахо. Она махала нам на прощание, пока папа усаживал меня на переднее сиденье своей машины. Мы сразу поехали в больницу, где я провел несколько дней с капельницей в руке.
На второй день я проснулся от того, что мама прошептала мое имя. Она сидела на краешке кровати и всматривалась в мое лицо. Одного ее прикосновения хватило, чтобы я расплакался. Я плакал и плакал, не в силах остановиться. Весь предыдущий день я только и думал о том, увижу ли я ее снова.
– Ш-ш-ш, – прошептала она потрескавшимися губами. Уголок рта у нее припух и кровоточил. Вспыхнувшая во мне ярость мгновенно высушила слезы. Это все та женщина, живущая внутри моей мамы. Сара снова пострадала из-за Джеки. В который раз.
– Прости меня, Ян. Я так виновата перед тобой. Но я не хотела этого, правда. Сможешь ты когда-нибудь простить меня?
– Ты ни в чем не виновата.
Мое детское сознание, подобно расщепленному разуму матери, отличало Сару от Джеки. Для меня Джеки была не мамой, а посторонней особой. Они по-разному одевались, делали разные прически. А уж вели себя и вовсе не похоже друг на друга.
Мама рыдала без остановки. И так же безостановочно извинялась. Я от этого чувствовал себя ужасно неловко.
