В сердцах я бухнулась на песок. Как и Имельде, Томас мне хорошо заплатил, чтобы я могла припеваючи жить дальше. «Обналичь этот чек», – говорил он мне не раз. «Открой свой ресторан», – подзуживал он. Так я и поступила. И это неплохо сумело отвлечь меня от всего того, что он натворил.
Имельда села рядом со мной.
– Для вас, должно быть, это слишком тяжело. Вы были с ним женаты, sí?
– Его хоронили как раз в день нашей свадьбы.
– Ох, lo siento
[33], – пробормотала она виновато.
Я лишь молча уставилась в песок.
– Поначалу Томас попросил меня просто присматривать за Карлосом, – продолжала она. – Я должна была следить за его безопасностью и сообщать, если вдруг возникнет что-то подозрительное.
– Что, например? – подняла я голову. – Он же всего лишь поехал по делам.
– Его жизнь была в опасности. Кто-то пытался его убить.
У меня бешено заколотилось сердце. Лэйси ведь обмолвилась в своей записке о некой опасности, но эта мысль тогда показалась мне нелепой. Джеймс же вел самую что ни на есть обыкновенную жизнь.
– Кто же мог на него покушаться?
– Этого я не знаю. Одним из условий моей сделки с Томасом было то, что я не стану задавать лишних вопросов.
– Но почему вы согласились на такую сделку с совершенно не знакомым вам человеком? – У женщины задрожали губы, и я, догадавшись, ахнула. – Он оплатил все долги отеля, верно? Неужели оно того и правда стоило? Жизнь моего жениха – за ваше избавление от долгов?
– Я дала ему новую жизнь, – попыталась защититься Имельда. – Лучшую.
– Это вам Томас так сказал? Как жаль, что вы не спросили самого Джеймса, что он об этом думает. У него и так была очень хорошая жизнь! – вскричала я. – Прекрасная жизнь!
– И все же здесь он свободен. И ему не приходится скрывать каких-то тайн.
– Какие тайны? Не было у него никаких тайн.
Она посмотрела на меня в упор:
– Вы в этом так уверены?
Я устремила взор на океан. В сознании царил полный хаос, мысли накатывали и вскипали, как эти яростно вздымающиеся волны. Брошенные семена сомнения живо проросли внутри меня, извилистыми лианами потянувшись по всему телу, зловеще обвивая кости и пронзая плоть. Нет, я в этом не была уверена. Больше уже нет. Если для Джеймса было так сложно говорить со мной о Филе и о том, что случилось вечером после нашей помолвки, то были, значит, и другие вещи, в которые он меня не посвящал.
– Мой друг Ян предполагает, что у Джеймса диссоциативная фуга, – сказала я.
Имельда изумленно вскинула брови.
– Вы знаете, он прав. Врачи считают, что потеря памяти у Карлоса вызвана некой психологической причиной. Томас хотел быть уверен, что Карлос не вспомнит ничего из своей предыдущей жизни, и мы создали для него новую. Томас привлек серьезных специалистов, которые восстановили Карлосу лицо. Так, чтобы никто его не узнал. Все за свое молчание получили кругленькую сумму. У нас тут деньги являются более весомым аргументом, нежели слова. А особенно американские доллары.
И пока я выхаживала Карлоса у себя дома, – продолжала Имельда, – Томас созидал его новую жизнь. У него уже были подготовлены для Карлоса новые документы, свидетельство о рождении, удостоверение личности… – Она быстро взглянула на меня. – Были старые картины Карлоса, оставшиеся от его жизни в Америке. Томас постарался, чтобы все выглядело так, будто Карлос незадолго до того приехал в наш город, чтобы открыть здесь собственную картинную галерею. Якобы он был моим, где-то долго пропадавшим, сводным братом. Все вокруг думали, что Карлос гражданин Мексики.
Томас считал, что, чем более основательную жизнь мы создадим для Карлоса, тем меньше шансов, что его память вернется. Sí, в нашей истории, конечно, существовали серьезные пробелы, но поскольку Карлос, по легенде, лишь недавно отыскал меня, свою сводную сестру, то на многие его вопросы я не должна была отвечать, поскольку попросту могла чего-то не знать. Мы, дескать, только-только начали заново узнавать друг друга ближе, а в это время как случилось это несчастье с серфингом.
Последние слова она произнесла так, словно ей отвратительна была та ложь, которую она произносила.
У меня же просто не укладывались в голове все эти хитросплетения обмана! Я даже представить не могла, как можно спокойно выдавать себя за того, кем ты вовсе не являешься.
– Как же вам удавалось так долго лгать?
Имельда сжала губы в тонкую полоску.
– Сначала было очень тяжело. Мне все время казалось, что Карлос видит меня насквозь… Однако чеки от Томаса поступали регулярно. – Она снова украдкой глянула на меня, после чего уставилась на песок под ногами. – И продолжают поступать.
Я потерла ладонями лицо. Бог ты мой! Получается, что Томас до сих пор ей платит!
– И вы никогда не пытались сказать Джеймсу правду?
Покраснев, она посмотрела на свои руки.
– Вы в него влюбились! – воскликнула я, узнав этот взгляд.
– Я полюбила его исключительно, как сестра брата. Поймите вы меня, пожалуйста! У меня не было ни брата, ни сестры, – пыталась защищаться Имельда, умоляюще раскрыв ладони. – Муж мой умер, родителей не стало еще раньше, а своего сводного брата я лишилась, когда он был совсем маленьким. Я осталась одна на белом свете – и вдруг у меня кто-то появился. Потому-то я и дала ему имя своего брата – Карлос Домингес. «Карлос» означает «свободный человек». Я решила, что это имя ему очень подходит. Томас же настаивал, чтобы его имя начиналось с «Дж» – из-за подписей на картинах. Джейми – так звали моего отца.
– Но зачем понадобилось Томасу скрывать от Джеймса его прошлое? Зачем вообще все это делать?
«Да, Томасу придется теперь многое мне объяснить. Если я его до этого не прибью».
– Не сердитесь на него. Он всего лишь защищал своего брата. – Имельда поднялась с песка, повернувшись спиной к океану. Порыв ветра метнул ей волосы в лицо, темные длинные пряди захлестали по загорелой коже, и женщина, подцепив их ладонью, отвела назад. – Лучше позаботьтесь о Карлосе. Он сейчас очень зол на меня. Но он не должен оставаться один. Я ему сказала, кто вы такая, и что вы такая же жертва случившегося, как и он сам.
Я тут же вспомнила нашу недавнюю встречу – какой взгляд он метнул в меня в коридоре, когда я назвала его Джеймсом.
– Думаю, что меня он тоже не захочет видеть.
– Дайте ему время прийти в себя. Вы можете оставаться в отеле, сколько сочтете нужным, безо всякой оплаты. Это меньшее, что я могу сделать, чтобы искупить свой грех.
– Вы сказали, что ожидали моего приезда, – напомнила я, когда Имельда уже направилась прочь.
Она остановилась, обернулась ко мне:
