– Не стоит извинений. Приходите, всегда вам буду рада. Кстати, если вам интересно, торжественное открытие нашей выставки состоится на следующей неделе.
– Вам стоит прийти, – подал голос Ян.
Я переводила взгляд с одного на другого.
– Но я совсем ничего не смыслю в фотографии.
– Главное, чтобы это доставило вам удовольствие, – улыбнулся Коллинз. – И Надя тоже будет здесь.
– Сейчас я дам вам приглашение. – И Венди заторопилась к столику в дальнем углу галереи.
Я старательно не смотрела на Яна, однако чувствовала на себе его пристальный, изучающий взгляд.
Наконец вернулась Венди и вручила мне новенький, не заклеенный конверт с вложенной в него белой карточкой.
– В будущий четверг, в восемь вечера, – сообщила она.
– Спасибо! – сунула я приглашение в висевшую на плече сумку.
Тут Ян красноречиво погладил живот:
– Что-то я проголодался. Пойдем-ка перекусим, Венди.
– Ты-то иди, а мне надо тут кое-что закончить, – отмахнулась хозяйка галереи.
– Тогда давай я тебе что-нибудь принесу.
– Ага, спасибо. – Она забрала у Яна молоток и скрылась за перегородкой.
Фотограф перевел взгляд на меня:
– Составите компанию?
Я невольно отступила назад, и Коллинз ухмыльнулся:
– Если меньше чем за шестьдесят секунд две разные женщины отфутболивают меня – уж не растерял ли я былую хватку? – Потом сложил перед собою руки и понюхал под мышкой. – Или, может, я просто забыл про дезодорант?
Я смешливо фыркнула:
– Благодарю за предложение – но нет.
– Я вовсе не такой уж и плохой спутник. Пойдемте где-нибудь перекусим.
Тут мой желудок решил проявить свою независимость и, громко и протяжно проурчав, напомнил, зачем я, собственно, притопала в самый центр города.
Ян вскинул бровь и жестом указал на выход:
– Там, на углу, есть заведение, где пиццу пекут на дровяной печи. Можем пообедать на открытом воздухе.
Вновь раздалось урчание.
– Ладно, пусть будет пицца.
Вслед за Яном я вышла из галереи и, указав большим пальцем на фотографию в окне, поинтересовалась:
– Вы, наверное, часто путешествуете?
– Каждые четыре-шесть месяцев делаю куда-нибудь небольшие вылазки. И раз в несколько лет предпринимаю более длительное путешествие. Как раз вскоре мне предстоит очередная фотоэкспедиция, – поведал он мне на ходу.
– Здорово, должно быть, ездить по разным экзотическим местам?
– Да, в этом есть свои достоинства. – Он посмотрел на меня: – А вы много путешествуете?
Я помотала головой:
– Так, езжу по окрестностям. Из страны еще ни разу никуда не выезжала.
– А если бы вы отправились в путешествие – куда бы вы поехали?
– На тот пляж, что у вас на фото, – выдала я то, что первым пришло в голову.
– Да, чудное местечко. Вам непременно стоит съездить.
– Хотелось бы. Но слишком дорого.
Ян сощурил глаза.
– Ну да, деньги вечно оказываются камнем преткновения.
Мы остановились на углу, дожидаясь, когда сменится сигнал светофора.
– Прежде я не видела ваших работ. Вы уже где-то выставлялись? – спросила я, когда мы перешли улицу.
– Если не считать Интернета? Тогда разве что в галерее у Венди в Лагуна-Бич. Ей нравится продвигать местных художников.
– А вы живете в Южной Калифорнии?
– Раньше жил. Вырос я в Айдахо, потом переехал на юг Калифорнии. В Лос-Гатосе я пробыл всего-то пару лет. Сколько тогда уговаривал Венди открыть здесь галерею! А потом я большей частью бывал в разъездах.
– Постоянно в охоте за новым суперснимком? – улыбнулась я и, когда он кивнул, спросила: – А за людьми вы тоже охотитесь?
Ян торжественно воздел два сжатых вместе пальца:
– Клянусь, никого еще не уложил. Слово скаута!
Я снова залилась краской.
– Ой, нет, что вы… Я имела в виду фото. Людей вы фотографируете? В смысле, делаете ли портреты?
Его взгляд почему-то стал мрачным.
– Мой конек – пейзажная съемка.
На пару секунд мы разошлись в стороны, пропуская женщину с коляской.
– Ну, а вы чем занимаетесь? – поинтересовался Ян.
– Я су-шеф или администратор ресторана – в зависимости от дня недели. – Хотя в последние пару недель я не особо-то была ни тем, ни другим. – Вам доводилось бывать в «Старом ирландском козле»?
Коллинз покачал головой:
– Нет, но я о нем наслышан.
– Он принадлежал моим родителям.
– Принадлежал?
У меня даже поникли плечи.
– Ну да, родители его продали. А со следующей недели у «Козла» будет другой владелец.
– Подозреваю, вам пора искать работу.
– Похоже, что да.
Наконец мы добрались до заведения, и Коллинз открыл и придержал передо мною дверь. Старшая официантка усадила нас за боковой столик с видом на улицу. Вручила нам меню и приняла заказ на напитки: воду для Яна и чай со льдом для меня.
Когда она отошла, Ян поставил локти на стол, опершись подбородком на сложенные ладони.
– Так что у вас случилось?
Я нахмурилась.
– Что у вас с носом? – Он кивком указал на мое лицо. – Что случилось?
Я мгновенно вскинула руку, чтобы прикрыть нос, другой же торопливо шарила в сумке, пытаясь отыскать зеркальце.
Ян легонько хохотнул и тронул меня за запястье:
– Да не волнуйтесь, не все так плохо. Просто немного покраснел и припух.
– Вот спасибо!
Он опять рассмеялся, и тут же лицо его прониклось сочувствием:
– Беспокоит?
– Немного. Стараюсь не обращать внимания.
Однако делать это было крайне трудно, особенно под пристальным взглядом моего собеседника. Мне хотелось просто залезть под стол и там спрятаться.
– Дайте-ка взгляну. – Он отвел мою руку в сторону и осторожно потыкал пальцем в мягкие ткани и хрящик носа.
Я зашипела.
– Больно?
Я кивнула.
– А кровь не шла?
– Нет. – Я часто заморгала. Его прикосновение оказалось ласковым и успокаивающим. А еще – будоражащим душу, в самом хорошем смысле.
– У вас еще несколько дней может сохраняться болезненность и покраснение кожи, – заключил он.
