Осы являлись верными вассалами Темного Двора, однако это вовсе не означало, что Лабиринт безраздельно принадлежал навам. Считалось, что границы подземных владений Великих Домов совпадают с зонами, которые они контролируют на поверхности, а нейтральные и запретные области остаются таковыми. И именно в одной из таких областей – в нейтральной, – на тупиковой, давным-давно заброшенной ветке метро, они и встретились.
Первым явился Сантьяга. Он создал портал к началу ветки, осторожно, стараясь не запачкать светлые туфли, вышел из вихря, остановился, недовольно огляделся, сдул с обшлага рукава пылинку, аккуратно перешагнул через кучу грязи, прошел ветку примерно до середины, остановился, по очереди осмотрел туфли, поморщился и вновь огляделся. Решил, что прибыл первым, повернулся, намереваясь выйти из тупика на куда более чистую ветку, и замер, услышав ехидный вопрос:
– Неужели я и в самом деле настолько хорошо прячусь?
– Вы прячетесь прекрасно, Франц… – Комиссар выдержал очень короткую паузу и добавил: – Вы позволите так вас называть?
– Вы всегда можете называть меня по имени, Сантьяга, – ответил чуд, медленно выходя из глубины тупика.
И неожиданно понял, что место, на котором нав «случайно» повернул обратно, оказалось самым освещенным во всей ветке.
– Я решил уточнить, поскольку нынешние отношения между нашими Великими Домами несколько натянуты, – объяснился темный.
– Не настолько, чтобы забывать о наших взаимоотношениях, – твердо ответил де Гир. – Во всяком случае, пока не настолько.
– Благодарю за эти слова, Франц.
– Не за что.
В отличие от нава, явившегося в подземелье в элегантном светлом костюме, великий магистр предпочел совсем неофициальный вид, остановив выбор на темных слаксах, темной футболке и короткой темной куртке. И прибыл один, хотя, договариваясь о встрече, Сантьяга сказал, что поймет, если де Гир появится в сопровождении телохранителей.
– Вижу, вы без охраны?
– Мне что-то грозит? – поднял брови Франц.
– Настали трудные времена, – развел руками комиссар. – Полные, увы, неприятных сюрпризов.
– Вы правы, Сантьяга: времена нынче такие, что сам факт нашей встречи вызовет подозрения. Вот я и решил не брать с собой телохранителей.
– Не доверяете даже им? – удивился темный.
– А вы? – грустно улыбнулся чуд.
Де Гир надеялся на честный ответ и не ошибся.
– Тех, кто безусловно важен для Великого Дома Навь, я давно перестал выпускать из Цитадели, – ответил Сантьяга, в упор глядя на Франца черными, глубоко запавшими глазами. – Риск слишком велик.
– Значит, мы понимаем друг друга.
– Более чем.
Мужчины помолчали, после чего де Гир тихо спросил:
– Я слышал, вы летали в Японию?
– Слуги Ярги убили оябуна Утаморо, – ответил нав. – И вырезали у него сердце.
– Ритуал?
– Полагаю, да.
– Какой?
– В США случилось большое побоище, истреблена группа челов, собравшихся на поздний ужин… Мы полагаем, они были каннибалами и, соответственно, низшими магами.
– Почему я должен об этом знать? – прищурился великий магистр.
– Их главарю вырезали сердце.
– Ритуал?
Комиссар развел руками:
– Советники Темного Двора отыскали в архиве упоминание аркана «Бессердечность».
– Что-то серьезное?
– Что-то странное… Это довольно мощный аркан, многократно усиливающий ярость дружественной армии. Он действенный, но кратковременный, и церемонию следует проводить непосредственно перед сражением.
– Ярга готовится к последней битве?
– Только вот школа Китано не на его стороне.
– Откуда вы знаете?
– Я уверен.
Франц кивнул, показав, что не особенно согласен, но доверяет мнению собеседника, и вернулся к теме:
– Что будет, если Ярга активирует аркан?
– Трудно сказать, – честно признал Сантьяга. – «Бессердечность» – очень старое заклинание, его точная формула утеряна, но «ласвегасы» уверены, что смогут засечь церемонию.
– Не сомневался. – Франц вздохнул. – К сожалению, мы по-прежнему не владеем инициативой и лишь отвечаем на удары Ярги.
– Нападать всегда легче.
– Впервые вижу, что вы не уверены в победе.
Отрицать очевидное нав не стал и скупо уточнил:
– Я знаю, что нужно делать. Но Ярга – тоже.
И не стал добавлять, что едва ли не впервые за многие тысячи лет встретил достойного противника.
– Он все-таки сумел уйти из тела Винсента Шарге? – угрюмо спросил де Гир.
– Увы, – вздохнул Сантьяга. – Мы считаем, что Ярга свободен. А точнее, что он где-то в Тайном Городе. – Нав выдержал паузу и уточнил: – В ком-то в Тайном Городе.
– В ком?
– Ярга совершенно точно находился в теле Шарге, когда явился на ваш суд, – продолжил темный. – И он совершенно точно не смог бы вырваться из Цитадели, в которую мы переместили тело Шарге из Замка.
Нав не сказал прямо, но Франц прекрасно понял, на что намекает Сантьяга: Ярга прячется в ком-то из чудов. Из тех чудов, что были в тронном зале во время суда. А там было очень много высших иерархов Ордена…
– Как много времени ему требуется, чтобы прыгнуть в другое тело? – хрипло спросил великий магистр.
– Мгновения.
– И никто ничего не заметит?
– Скорее всего, жертва на несколько секунд потеряет ориентацию, – рассказал нав. – Но ведь вы помните, что в тронном зале возникла суматоха, и…
– Я все помню, и я все понимаю, – отрезал де Гир. – Вы хотите сказать, что Ярга пробрался в Замок.
– И только после этого он отправил в Тайный Город Дагни, – мягко произнес темный. – На вас идет атака, Франц, но она координируется изнутри.
– Кем?
– Вы должны это выяснить.
– Но… – до великого магистра только сейчас дошло, к какому выводу его подталкивает Сантьяга. И вывод ему категорически не понравился. – Ярга не ограничится простым пребыванием в Замке.
– Я полагаю, что он обращает ваших подданных «Словом князя».
– Мы постоянно проводим проверки ауры.
– Значит, расследование необходимо начать с тех, кто проводит проверки.
Именно так…
Комиссар Темного Двора говорил абсолютно правильные вещи, но каждое его слово раскаленным металлом падало на душу де Гира, потому что за каждым словом стояла жизнь чуда. Хорошего чуда, вся вина которого состояла в том, что он – не по своей воле! – выслушал чудовищное «Слово князя». И чем дольше Ярга будет оставаться на свободе, тем больше рыцарей окажется на его стороне.
