Марта умерла в очень преклонном возрасте и до своего последнего дня жила одна, мать Татьяны навещала ее трижды в неделю, приезжая из города. Однажды утром она вошла в комнату Марты, удивляясь, что мать еще не встала, и увидела, что та лежит лицом к стене. Уже неживая. А на туалетном столике тетрадь, обычная тетрадь в клетку, девяносто шесть листов, она была заполнена примерно наполовину. Последняя запись сделана накануне вечером.
«Чувствую себя плохо. Наверное, ночью умру. Пора. Нет больше сил жить. Ни на что больше нет сил. Даже думать нелегко, мысли путаются. Иногда вдруг кажется, что мне опять шестнадцать, хочется вскочить и бежать по высокой траве, все равно куда, и в самом деле бы побежала… У меня была хорошая жизнь. Спасибо тебе, Господи!»
Надеюсь, моя бабка подписалась бы под этими словами. Хотя о терминологии можно поспорить, что значит — хорошая? Вряд ли счастливая, иначе Марта так бы и написала, да и язык не повернется назвать их жизнь счастливой, зная, сколько им выпало испытаний. Хотя… как знать, как знать.
Обнаруженный дневник вызвал у ее дочери удивление, а еще чувство вины. Первая запись была датирована девятнадцатым марта, примерно за год до смерти. Записи очень короткие, о том, как прошел день. Почти все одинаковые. Да и что могла написать о своей жизни немощная женщина, которая уже не выходила из дома. Переезжать в город она категорически отказывалась, но дочь, прочитав дневник, решила, что Марта начала делать эти записи из-за ужасного одиночества. И оказалась неправа. Но в тот момент она думала именно так. Трепетно хранила эту единственную тетрадку, отказалась продавать дом и даже переехала сюда на время.
В спальне Марты она оставила все так, как было на момент ее смерти. Но однажды в комнату матери все же заглянула, решив разобраться с ее вещами. Что-то выбросить, а что-то раздать. Вот тогда и обнаружились тетрадки, ровными стопочками уложенные в секретере. Двенадцать тетрадей, если память не изменяет. Но настоящее открытие было впереди. Мать Татьяны умерла, пережив Марту всего на несколько лет. К тому моменту двенадцать тетрадей перекочевали к Татьяне, были ею прочитаны и убраны в шкаф как семейная реликвия.
Похоронив мать, она подумывала выставить дом на продажу. Приезжала она сюда редко и хоть жалела родовое гнездо, но расставание было неизбежно. Дом следовало к продаже подготовить, чем подруга и занялась, поселившись здесь на неделю. Решала, что забрать из бабкиной мебели, точнее, что способна вместить ее московская квартира. Вот тогда и обратила внимание на большой ящик, стоявший на чердаке. Разумеется, она его видела и раньше, во времена нашего детства Марта на нем лук раскладывала для просушки. Считалось, что там хранится всякий хлам в виде старых газет и журналов.
Запирался ящик на щеколду, но ни мы, ни кто другой из членов семейства ни разу не догадался в него заглянуть. Поначалу никакого удивления содержимое ящика не вызвало. Открыв крышку, Татьяна действительно увидела газеты и журналы примерно двадцатилетней давности и из любопытства решила их полистать. И вот тут… Под журналами лежали тетради Марты. Несколько десятков. Беглый осмотр привел к ошеломляющему выводу: Марта вела дневники практически всю свою жизнь, и теперь эта самая жизнь лежала пыльными стопками перед Татьяной. Что с этим делать, в тот момент подруга понятия не имела. Но с продажей дома решила повременить, потому что тащить все это нежданно свалившееся добро в Москву казалось нелепым, а оставлять чужим людям дневники бабки подруга, само собой, не могла.
Для начала Татьяна решила дневники прочитать, выбрать самое интересное и составить что-то вроде исторической справки в назидание потомкам, в виду имелись в основном потомки теоретические, сама Татьяна замуж пока так и не вышла и детьми не обзавелась.
Даже на то, чтобы все это прочитать, требовалось время, а его у подруги не то чтобы много. Но, наведываясь в родовое гнездо, Татьяна прихватывала по две-три тетрадки и перед сном прочитывала несколько страниц. Очень скоро это стало привычкой, а потом настоятельной потребностью.
Вот тогда у нее впервые и появилась мысль издать дневники Марты. Поначалу, как возможность (а почему бы и нет?), очень скоро мысль эта всецело ее захватила, а потом и вовсе стала едва ли не смыслом жизни.
Идея в издательстве, где работала Татьяна, особого интереса не вызвала. Но моя подруга проявила настойчивость, и, осознав, так сказать, масштаб будущего проекта, руководство издательства дало добро.
И первый том увидел свет. Такого успеха не ожидали ни издатели, ни сама Татьяна. В первые три месяца практически весь тираж раскупили, правда он был небольшой. О дневнике заговорили, дополнительный тираж раскупили еще быстрее… И жизнь Марты стала бестселлером. Только не подумайте, что я иронизирую. Теперь Танька готовит к изданию третий том и, судя по всему, еще долгое время работой будет обеспечена.
Дом Марты возле кирхи, большой, добротный, недавно заново покрашенный. Белые наличники и входная дверь на фоне серых стен придавали ему нарядный вид. Оставив велосипед возле калитки, я вместе с Верным поднялась на крыльцо.
— Жди здесь, — сказала я псу, но тут дверь распахнулась, и Татьяна весело заявила:
— Пусть заходит, — чему он, само собой, порадовался и тут же прошмыгнул в кухню.
На круглом столе вазочка с букетиком бессмертников. Я тут же подумала о Юрисе и тяжело вздохнула.
— Привет, подруга, — смеясь, сказала Татьяна.
— Привет, — ответила я.
Татьяна похожа на свою бабку, высокая, крепкая, с копной рыжих волос, яркими смеющимися глазами и россыпью веснушек. Марта в моих воспоминаниях была седой, волосы собирала в пучок на затылке, а веснушки успели поблекнуть. Но в ее комнате висела фотография, на которой ей двадцать один год, и там сходство было прямо-таки поразительным.
— Надолго приехала? — спросила я.
— Завтра назад.
— Жаль, — вздохнула я.
— Садись за стол.
Татьяна разливала чай, довольный пес лежал у порога.
— Жаль, — согласилась она. — Работы полно. Может, удастся вырваться на выходные, но это разве что на следующей неделе. Как дела? — спросила она, приглядываясь ко мне.
— Хорошо. Читаю дневник Марты.
— Второй том? А я тебе его в подарок приготовила.
— Не удержалась, купила на вокзале. Говорят, расходится хорошо.
— Да. Кто бы мог подумать.
— У тебя отличный нюх, ты же сама говорила.
— Ага. Люблю похвастать. Как тебя встретили местные? — спросила Татьяна.
Я пожала плечами, не торопясь вдаваться в подробности.
— Нормально.
— А на меня уже косо смотрят, — усмехнулась подруга. — Вот и боюсь, как бы и тебе за меня не перепало.
— Косо смотрят? — нахмурилась я. — С какой стати? Из-за дневников Марты?
— Конечно. Выставляю чужие тайны напоказ.
— Какие, к черту, тайны? Ну, может, кое-что новое я и узнала…
