— Солнце все равно выходит, — произнес Банник.
Тучи расходились. Они находились неестественно высоко из-за атмосферных возмущений, вызванных планетарной высадкой, и по всему горизонту небо стало цвета чеканного золота.
— До чего скучное место, — снисходительно сказал Мегген. — Совершенно серое. Но лучше двух последних нужников, где мы были. — Он скрылся внутри и с лязгом захлопнул за собой люк.
Банник остался стоять наверху, радость победы принесла в его душу умиротворенность. Это пройдет, а потом начнутся кошмары. В прошлом он стыдился того, что пережил своих товарищей. Здесь, с врагом в такой близости от дома, он думал, что его стыд станет просто невыносимым.
Однако нездоровое любопытство заставило его приложить вокс-наушник к уху.
— Эппералиант, свяжись с Ханником.
— Он на связи, сэр.
— Переключи на приватный канал.
Щелчок сообщил ему, что Эппералиант все сделал.
— Сэр, может, мне стоит найти заслуженного капитана Парригара и поздравить его.
— Это следовало бы сделать мне, — с трудом отдышавшись, сказал Ханник. — Но сам видишь…
— Я понимаю, — произнес Банник. — Я найду подходящее извинение.
— Спасибо, Банник, — благодарно ответил Ханник.
Заслуженный лейтенант спустился за мундиром, шинелью и оружием. Подобающе одевшись и встав в башне в полный рост, он приказал подвести «Честь Кортейна» к форту.
Глава 5
Встреча кузенов
Mатуа Высший
Гератомро
083398.М41
Банник спрыгнул с лобовой брони «Чести Кортейна» и пошел к головному «Грозовому владыке». Он поднялся по лесенке на корме и прошел через боевую палубу. Возле парапетов валялись брошенные фляги и ранцы. Банник постучал в бронированную дверь, ведущую на главную палубу.
Секунду спустя послышался грохот отпираемых запоров. Дверь чуть приоткрылась, и в щель просунулся ствол лазпистолета с индикатором заряда на полную мощность, следом показалось подозрительное лицо.
— Ты кто, во имя Императора, и зачем стучишь в басдакову дверь? — поинтересовался человек.
— Заслуженный лейтенант Банник, с «Гибельного клинка» «Честь Кортейна», Седьмая Парагонская рота сверхтяжелых танков, — твердо сказал он, показав мужчине лейтенантские звездочки. — Я пришел от заслуженного капитана Ханника, чтобы поздравить заслуженного капитана Парригара с нашей победой.
— Ясно, — все еще подозрительно ответил человек.
Он открыл дверь настежь. Позади него находилась скрытая в сумраке главная палуба, радикально отличавшаяся от отсека Банника, механизм мегаболтера доминировал над ней столь сильно, что постам экипажа доводилось тесниться вокруг него. Прочих деталей Банник не разглядел из-за контраста света снаружи и царившей внутри тьмой.
Банник посмотрел на оружие в руке человека, направленное прямо в него.
— Ты открыл дверь, чтобы нам было легче говорить или чтобы лучше прицелиться? — спросил он.
Мужчина уперся в Банника спокойным взглядом:
— «Везучие Восьмерки» заслужили свое название не за беспечность. Мы на «Праведном возмездии» не слишком жалуем всяких чужаков.
— Прошу прощения. А ты, собственно, кто?
— Младший лейтенант Гулинар, заместитель заслуженного капитана.
Банник протянул руку:
— Рад знакомству.
Гулинар неохотно пожал ее.
— Парригара здесь нет. Он внутри с капитаном Долисто из Четыреста семьдесят седьмого.
— Где? — спросил Банник, заглядывая ему за плечо внутрь танка.
— Внутри, — произнес Гулинар, указав вверх, куда-то в сторону бреши в форте. — Вы найдете его там.
Он скрылся в танке и захлопнул за собой дверь.
— Как мило, — только и сказал Банник.
Он взобрался по лесенке у двери и спустился по танку к бреши. Пройти внутрь форта оказалось сложнее, чем это выглядело у пехотинцев, узкий проход сквозь дыру таил опасность в виде острых краев и прутьев арматуры.
Внутри творилось полнейшее разрушение. Узловая точка представляла собой длинную галерею с амбразурами по обе стороны. Мертвецы валялись там же, где их настигла смерь. Некоторых из них посекло осколками, в особенности тех, кто оказался возле бреши. Большинство из тех, что стояли немного поодаль, погибли, по всей видимости, от громадного избыточного давления. У них из носов, ушей и ртов текли струйки крови. Глаза покраснели от разорванных кровеносных сосудов. С упавшим в пятки сердцем Банник пробирался между их переплетенными конечностями. Эти люди ничем не отличались от парагонцев. Может, чуть смуглее, с частой преждевременной сединой, но любой из них без труда слился бы с населением его родного мира.
Еще дальше на трупах виднелись ожоги от лазеров, чаще на спинах. Среди них Банник заметил также и нескольких покойников-парагонцев. Однако подавляющее большинство все же были гератомранцами.
Он направился к центру форта. Часть главного зала уже расчистили от трупов, и группа медиков занималась ранеными, как парагонцами, так и гератомранцами. Банник приблизился к одному из них.
— Я ищу заслуженного капитана Парригара и капитана Долисто, — сказал он.
— В центральном зале управления, сэр, — не поднимая глаз, ответил медик.
Банник двинулся вдоль строя раненых, ожидающих осмотра, как внезапно чья-то рука схватила его за лодыжку. Он посмотрел вниз и увидел молодого солдата-гератомранца, прислоненного к стене, с раскинутыми ногами, один его глаз заплыл, на предплечье зияла страшная рана.
— Воды, — прохрипел он.
Банник опустился рядом с ним. Ему следовало ненавидеть этого человека за измену, но он почему-то не мог. Он испытывал к нему только жалость. Решение отколоться принимали вовсе не обычные солдаты. Банник снял с пояса флягу, отвинтил крышечку и протянул ему.
— Прости, вода теплая.
— Ты из тех танков? — спросил парень.
Банник вдруг понял, что тому было не больше девятнадцати или двадцати стандартных терранских лет.
Банник кивнул.
— Всегда хотел увидеть «Гибельный клинок» в бою.
— Почему вы восстали? — спросил Банник.
— Потому что мне так приказали, — честно ответил парень. — Разве Астра Милитарум работает иначе?
— Все так. Но почему ваш губернатор пошел на предательство?
— Десятина.
— Значит это вопрос экономики?
Солдат покачал головой:
— Не экзакта, а другая, Десятина Муниторума. Все мои братья, кузены, отец, дяди. Все ушли. Рекрутированы в Астра Милитарум. На планете не осталось мужчин. За несколько лет Муниторум пришел уже за девятой десятиной. Наш планетарный командующий сказала им, что они могут сделать с реквизиционными бумагами. А что ей оставалось делать? На фермах никого нет, в мануфакториях некому работать. Они сказали, пускай работают женщины. Но наши женщины и так работали. Теперь трудятся и наши дети, молодежь, которой следовало учиться в схолах. Планета умирает, и высушил ее досуха Император. Если хочешь узнать, с радостью ли я последовал приказу, то нет. Я — предатель. Знаешь, каково это? Но знаешь, что? Я не думаю, что у нас оставался выбор, поэтому за губернаторшу.
