Танк яростно затрясло. Закрепленные на стенках вещи застучали и задребезжали друг о друга. Эппералиант выругался, когда его кружка каффеина, забытая на столе в напряженной подготовке к высадке, перевернулась и упала на пол. На них зарычал усиливающийся вой от вхождения в атмосферу, становясь все громче и громче, рев враждебной планеты. Сидевший внизу Голлф вскрикнул от ужаса. Кое к чему он пока не привык и, возможно, не привыкнет никогда. Наверху без устали ругался Мегген.
Наконец-то наступило то значительное ухудшение, о котором говорил Колиос. Экипаж трясло так, что перед глазами все плыло. Банник крепче сжал челюсти, чтобы не раскрошить зубы или ненароком не прокусить язык. Он перекрыл руками ремни и крепче прижал к телу. Левой рукой он ухватился за левый ремень. Правой нашел медальоны и стиснул в ладони.
— Император защищает, Император защищает, — заговорил Банник сквозь сжатые зубы.
Не он один повторял мантру, но с тем самым успехом мог быть таковым. Звуки тонули в оглушающем реве воздуха, проносившегося мимо их посадочного корабля. Металл вопил и пел, пока они мчались вниз.
А затем ужасающий крен. Корабль ушел в сторону под резким углом, заставив завопить всех на борту «Чести Крейна», включая хладнокровного басдака Шоама. Банник потрясенно напрягся в ожидании огненной смерти в разваливающемся на куски посадочном корабле. Но корабль выровнялся. Отдаленные хлопки, наверное, были снарядами, бьющими по корпусу. Возможно, подбили какой-то другой корабль. Согласно тактическому предбоевому анализу Банника, каким бы грубым тот ни был, уровень потерь среди посадочных кораблей составит по меньшей мере двадцать процентов.
Он вознес хвалу Императору, что они выжили.
Теперь они летели вперед, устремившись носом вниз, перегрузки болезненно вжимали его в кресло, пока посадочный корабль спускался к поверхности, подальше от убийственного для кораблей зенитного огня. Краткий рев сирены стал единственным предупреждением о скором приземлении корабля. Инструкции требовали, чтобы Банник велел экипажу готовиться к столкновению, однако у него не было совершенно никакого желания этого делать, а если б и было, он бы даже не смог открыть рот. На мгновение он вновь ощутил себя в невесомости, когда корабль заложил стремительный маневр и упал брюхом вниз. Новый рев, второй зверь вступил в схватку с первым. Это лишь включились ретродвигатели, тормозя спуск, успокоил он себя. Ремни вгрызлись в плечи, а к голове прилила кровь. Они стремительно замедлялись. Неодолимое давление на тело уменьшилось. Еще одна сирена.
— Мы сели! — выдавил он из себя.
Но это было не так. Сигнал поступил слишком рано, и сдавивший позвоночник толчок, пришедший полсекунды спустя, застал их всех врасплох. Немилосердный поцелуй Гератомро грохотом отдался через корабль, а затем все внезапно стихло.
— Перекличка! — прокричал Банник.
— Башня готова! — отозвался Мегген.
— Вторичное вооружение готово, — ответил Каллиген.
— Расчет третичного вооружения готов, — произнес Леонат.
— Первый и второй заряжающий готовы, — доложил Васкиген.
— Реактор заряжен, включен, готов к бою, во славу Омниссии, — сказал техноаспирант Колиос. Он начал петь, вместе с Эппералиантом приступив к пробуждению машинного духа «Чести Кортейна».
Его усилий не потребовалось. Танк жаждал битвы. Реактор утробно зарокотал.
— Реактор включен. Визуальные системы активированы. Сигнум-коды введены, пушки сняты с предохранителей, — произнес Эппералиант, катаясь туда-сюда по рельсам перед длинным пультом управления. — Орудия включены, только здесь пока не стреляйте.
Леонат и Ганлик обменялись ухмылками, когда их рычаги управления ожили. Мегген пробормотал что-то грубое насчет того, куда подевались его сигары. Банник слышал их всех по воксу. Он услышал, как савларец затянулся нитрохимом. В голосе Каллигена ощущались мучения. Вместо старых звуков пришли новые. Корпус корабля задребезжал от барабанного перестука тяжелого огня.
— Приготовиться к высадке, — сообщил им неизвестный член летного экипажа. — Мы вылетаем обратно через две минуты. Если вы, гряземесы, к тому времени не свалите с корабля, то будете объясняться перед верховным командованием на орбите.
— Двигатель на полную мощность. Переключить приводные агрегаты. Не суетиться, — сказал Банник.
Вокс снова ожил, и заговорил Ханник:
— Стандартный строй, попарно. «Артемен Ультрус» пойдет слева. «Возрождение Остракана» за ним. Банник, ведешь «Люкс Император» справа. Действуем по уму — сначала посмотрим, с чем имеем дело, прежде чем делать что-то необдуманное. Цели — неплановые. Любые очаги обороны, пережившие бомбардировку. Расчистим путь к космическому порту для атраксийцев и Сил Отвоевания Гентуса. Взлетнопосадочные поля необходимо захватить целыми и невредимыми.
— Посадочная аппарель опускается, — произнес член корабельного экипажа, человек, которого Банник никогда не видел, и больше никогда не увидит. — Удерживающие упряжи танков расцепляются.
Раздалась последовательность щелчков, когда механические когти ослабили хватку. Поршни вернули их обратно в стенные ниши.
Снаружи донесся мощный грохот. Все вздрогнули.
— Трон, у них тяжелая артиллерия, — пробормотал пилот. — Аппарель опустится через три, две…
— Активировать весь сенсориум. Мне нужны глаза снаружи, Эппералиант, — произнес Банник.
На многочисленных экранах вокруг поста Банника возникла темная картинка, то и дело пронизываемая проносящимися огнями. На картографическом столе, вмонтированном перед пультом, мимолетно зашипели пятнышки ненастроенного гололита. Корабль застонал, будто животное в родовых схватках, гигантские поршни начали плавно опускать аппарель, а затем тонкий лучик яркого света наполнил мониторы Банника и залил туннельные бронированные окошки вокруг главной палубы. Потребовалось мгновение, чтобы глаза-авгуры танка заново настроились и экраны потускнели. Наконец аппарель опустилась полностью, и бушевавшее снаружи сражение обрело очертания в свете дня.
— Аппарель опущена, аппарель опущена! — закричал член летного экипажа, и сразу же двигатели посадочного корабля начали усиливать свою песнь. — Пошли! Пошли!
— Вперед! Вперед! Вперед! — заорал Ханник.
— Колиос, врубай трансмиссию! Шоам, выводи нас! — приказал Банник.
Страх исчез, и Банник с нетерпением жаждал. Он вполне мог погибнуть в грядущей схватке, однако теперь он не зависел от милости других. Банник вновь стал себе хозяином, а когда человек командует сверхтяжелым танком, это что-то означает. Ожидали ли их снаружи радостные возгласы? Вскинут ли победно руки солдаты, узревшие, как из своего логова с ревом выкатываются танки? Как-то он сам в это поверил, ибо такой представлял военную службу, когда только вступил в Имперскую Гвардию. Но Банник видел слишком много страданий и слишком хорошо узнал, как сильно война истощала людей, чтобы считать так и дальше. Он только надеялся, что они сумеют принести какую-то пользу.
