– Ты самого главного никак не можешь понять, дорогая. Что значит – я чей потомок? Посмотри на себя в зеркало. Выбирай себе кого больше нравится – Монтекки или Капулетти. Они твои по крови. Ты хоть понимаешь, что это для тебя означает?
– Это значит – ответственность большая, – сообщила сестре Ричард. – За честь рода.
– И тебя это тоже касается, дорогая, – на всякий случай напомнил ей я.
– А ты не возникай насчет ответственности, – сказала сестре Анна. – Сейчас мы с тобой будем ответственно маму лечить. А то она с нами завтра во Флоренцию не поедет.
– Ну-ка вы, двое, длинные, – предложила, подумав, младшая. – Лучше давайте так. Анна будет Монтекки, а я Капулетти. И мы будем друг друга троллить. Еще можно ролевую игру придумать – а если ребята помогут, я компьютерную игру напишу, не очень сложную. Называться будет «Убить Тибальта».
– Ну, ты просто Сфорца какая-то, – не одобрила ее Анна.
Лечение мамы не помогло, и мы остались в Риме. За толстыми стенами средневекового дома было очень тихо. После пиццы мы поспали еще немного.
И телефон молчал – ну, не считая доклада из Флоренции о том, что все идет хорошо.
И он молчал и молчал.
– Слушай, – сказала наконец Алиса. – Ты это прекрати, а? Ты вот скажи, ты чего боишься? Деньги у нас есть. Сколько угодно денег. Мы же вот отравились в Рим. И еще сюда поедем. И куда угодно. Мы заработали. Хочешь купить себе эту настоящую шляпу «Борсалино»? Есть деньги. Дети уже почти большие. Мы вообще можем никогда не работать, и все будет хорошо. Более-менее.
– Да, – проговорил я. – Знаю. А тогда, если не работать, то это как – уже все? И еще. Почему в России как только что-то хорошее сделаешь, то обязательно кто-то придет и все испоганит, причем даже без пользы для себя?
– А, – споткнулась она. – Почему же только в России? Ну-ка, напомни мне. Что сделали в конце концов в Риме с этими твоими Колонна?
– Когда… А, тогда. Выгнали из города. Потому что их было слишком много, и слишком…
– Да-да. Потому что они были лучше всех. И выше всех. И ты тоже. У тебя миллион талантов. У тебя все получилось. Ты всех лучше и выше. Понял, да? И знаешь, что еще…
Это самое «еще» было просто великолепной новостью. Потому что Алиса вытащила градусник, сказала «хм».
Температура ушла. И она поняла, что через полчаса-час всерьез захочет есть. И никакой больше пиццы. Есть в этот раз надо по-настоящему. Хотя и в постели.
– Дорогая моя, дорогая! Только скажи! Пармская ветчина! Три сорта ветчины! Лучший хлеб! Оливки! Я знаю где.
– А вот чего я вдруг захотела… Маленькую бутылочку очень хорошего вина. Не кьянти, а что-то из Пьемонта, сильное. Ага?
– И это знаю! За углом и наискосок от того самого мостика над головой!
И я легким шагом, в распахнутом пальто вышел на нежный январский холодок – градуса три в плюсе. Спустился вниз от Агаты, к тому самому кварталу, мимо которого мы всем семейством проходили минимум дважды в день, то есть утром из дома и вечером к дому.
Прошел под мостиком над головой – он изгибался на уровне второго этажа, по нему обитателям квартала можно было пройти в маленький парк, находившийся на холмике напротив, а на вершине холмика, над парком – там какой-то очередной дворец.
Да, так вот – я прошел под мостиком, потом углубился в узкую улицу, а дальше шумят фонтаны Тревии, сладкая жизнь – она здесь, в одной из узких улочек, выходящих к фонтанам. Подносы с белыми сырами, плавающими в тягучем полупрозрачном рассоле. Окорока всех видов и вкусов. И настоящий хлеб, его надо поднести к лицу, даже поцеловать. А на пути обратно, в магазинчике почти у самой Агаты, – потрясающий мир, из которого я вышел с бутылочкой «Брикко Азили», нервного, пахнущего ночными цветами, мягкого, как черный бархат.
И вот там, в магазине…
И вот там мне пришло в голову спросить у продавца все о том же; может быть, потому, что в винных магазинах и не продавцы вовсе, а умные, многое знающие люди.
И я спросил его.
– Палаццо Колонна? – удивился он. – Конечно, знаю. Но это не то, что вы думаете, синьор. Это не совсем палаццо. В смысле не дом и не дворец. Это нечто другое.
И он вышел со мной на улицу, он начал водить по городскому пейзажу рукой:
– Вот что такое палаццо Колонна. Вот отсюда. И до туда. И в глубину.
– Да, – сказал я, потрясенный. – Спасибо. Отличное вино. Еще раз спасибо.
Я сделал несколько шагов, держа в руках пакеты.
Это, конечно, не дом и не дворец.
Это квартал.
Примерно пятьсот на семьсот метров. Тот самый квартал. Одна его сторона – лавка с рыцарями, канцелярский магазин, ресторанчики. Другая – та, где мостик над головой, ведущий в маленький парк. Каждый день, каждый чертов день мы ходили здесь, обходя квартал моих предков то справа, то слева.
А на третьей и четвертой его стороне – громадные церкви с двойными башнями, фасады, фронтоны…
Ну, конечно же, это была крепость семьи Колонна – квартал, целый кусок города, где можно было закрыться и выдержать любую осаду. А потом части его выгрызались, в это место вставлялись дома поновее, становясь частью квартала, а еще прилеплялись новые украшения из каменного кружева.
Я шел по зернистому булыжнику вокруг палаццо. А что еще оставалось делать – идти; ну, может быть, зайти внутрь.
– Внутрь? – сказал продавец магазина с рыцарями. – Трудно. Вот туда. Но – карабиньери…
Конечно, «карабиньери». Там были громадные ворота чугунного кружева, полосатый шлагбаум, охранник в мундире (тот самый «карабиньеро»), а во дворе с пальмами – видимо, их штаб-квартира. Множество автомобилей с мигалками на крыше, люди при оружии.
И – среди пустоты двора – одинокая колонна за оградой.
Я стоял со своими пакетами и смотрел на нее. На буквы, опоясывавшие верхушку. Sempre… – прочее уходило полукругом за стройные грани.
– Синьор, – повернулся я к карабинеру на часах. – Вы знаете, что это за надпись?
– О, как это… Плохо английский. Жила великая семья. Ее… лозунг. Да, девиз.
– Прекрасно, но что он значит? Что это за слова?
– Sempre alto… Очень просто, это значит… Всегда…
Он приподнял руку с вытянутой ладошкой на уровне моей головы.
– Всегда… в смысле – быть высоким, синьор, выше всех. Всегда высоким.
Вместо послесловия
Десять лет назад вышел мой сборник рассказов под названием «Магазин воспоминаний о море». Понятно, что я всегда знал: будет и «Магазин-2», потому что рассказы – это такая зараза, год за годом возникают на полях одновременно сочиняемых романов, да, по сути, на полях жизни, и надо что-то с ними делать. Записывать то есть.
