– А сволочь он, твой полковник Фадеев, – сообщила, подумав, Алиса. – Мог подвести бедного парня под тот самый военный режим. Сам бы уехал, со своим дипломатическим иммунитетом. А за Ноем даже и вот сейчас могут прийти, отобрать гитару и повезти за прошлые дела куда надо. Вот смотри – он доиграет эту песню, и…
– Плохо ты знаешь полковника Фадеева, – вздохнул я. – И кстати, прояви к нему немного гуманизма. Во-первых, ты думаешь, мы благодаря кому сами попали сюда, в «Чангу-чангу»? Ведь об этом месте еще знать надо. Русских тут нет, заметила? А только представители малых наций Европы. С Балтики в основном. А во-вторых, извини, пожалуйста, но чтобы полковник Фадеев работал против его величества короля и таиландского государства в целом? А зачем? У нас не было и нет проблем с тайцами. Фадеева интересовали американцы. Как и Ноя. Кто устроил тут эту вакханалию войн? Таиланд, что ли? Тайцы оказались в плохое время в плохом месте – в роли приграничного государства в чужих войнах. И им это не слишком нравилось…
И дальше история была такая. Сначала все было просто. Ной, с его звездным дипломом и хорошим английским, чем только не занимался – например, каким-то строительным проектом возле той самой американской базы в Утапао. И рассказывал Фадееву массу интересных мелочей. Но постепенно Фадеев стал догадываться, что некоторые сведения от Ноя – чересчур специфические. Кто-то очень хотел, чтобы эта информация дошла до русских.
Фадеев – кто он тогда был, еще майор? – аккуратно передал через Ноя пару важных вещей в обратном направлении и начал ждать продолжения игры. Так он и контактировал далее с таиландскими спецслужбами, сначала через посредника, потом… И кстати, они с Ноем были далеко не единственной парой такого рода.
– И это что, вот через этого типа с гитарой возник тайный советско-тайский альянс против американцев? – полюбопытствовала Алиса.
– Ну, не то чтобы совсем против, – задумчиво попытался сформулировать я. – Тайцы – они вообще не из тех, кто прямо уж так вот – против. И не то чтобы без нашего полковника Фадеева такого альянса не было бы – или без Ноя. Но так или иначе, нет больше в Утапао американской базы, и вой– ны давно нет. А американцы шастают по всему Бангкоку и прочим местам. И военные учения с местной армией проводят. Их тут употребляют в этом плане ровно в той степени, чтобы в этих краях не слишком резвились китайцы, которые с местными тоже теперь проводят военные маневры. Ровно в той степени, чтобы американцы стояли на цыпочках и вообще проявляли некоторую осмотрительность. Вот такая изящная геополитическая конструкция. И ты знаешь, этот мир как-то всем нравится больше, чем тот, который был тогда, в дни войны. Когда Ной боролся с марионеточным репрессивным режимом. А сейчас черт его разберет – а был ли режим репрессивным и надо ли было с ним бороться.
– Мир вроде ничего, – согласилась Алиса. – А ты еще хотел, чтобы он вчера кончился.
– Я хотел? Просто вчера был официальный конец света.
– Да у меня в офисе каждый день конец света. А так, как было вчера, – знаешь, мне понравилось. Я-то ждала загадочных фигур в небе и на земле, здоровенной волны до неба и прочих гадостей. А мы ведь еще и танцевали. И это вино, как ты его назвал?
– Просекко, хорошая такая Италия.
– В общем, вот так я согласна. А как насчет объявить двадцать первое декабря общенациональным праздником? Дня этак на три. Предварительный конец света, полный конец света, отходняк после конца света… Даже как-то обидно, что все позади.
– Подожди, будет еще одно событие. Завтра в обед или около того. Вот только как бы это событие не пропустить, но ведь не дежурить же на веранде весь день.
И мы его не пропустили.
Это было в обед. Из белизны песка, по которому перемещаются длинные загорелые ноги, из светлого сияния над пляжем и водой возник человек. В аккуратно отглаженной белой рубашке. Кто гладит рубашки на этом острове? А вот эта была как бы и уместной здесь, но как бы и нет, будто часть какой-то никому не ведомой униформы.
Ощущение было такое, будто он и вчера вот так сидел на этой веранде, чуть отвернув к морю голову в тяжелых темных очках. Будто он – давняя часть здешнего пейзажа, незачем обращать на него внимание. Но я-то знал, что еще утром его тут не было.
Ну, а то, что он сел за столик номер один, то есть в дальний угол, спиной к пляжу и лицом ко всем на веранде, так чего же вы еще ожидали. Так поступил бы каждый человек его профессии. А вот найти место, где пальмовый лист – такими встречали Христа в Иерусалиме – ненавязчиво покачивался перед его лицом, как бы скрывая от загорелой толпы за столиками, это уже из серии высшего пилотажа.
Да его, кажется, и официанты не замечали, так он и сидел за пустым столиком.
– Ой, какой, – уважительно сказала Алиса, следуя за моим взглядом.
Более незаметного лица трудно себе представить – большой, чуть красный нос клювом, зачесанные назад волосы цвета металла… опознать его, впрочем, можно по чуть отвисшей нижней губе. И по общему выражению лица – строгому, но скрыто глубоко ехидному.
Полковник Фадеев… сказал ли я самое главное – он маленький? И похож на чуть нахохлившегося попугайчика, совсем не страшную птицу.
Полковник Фадеев неподвижно смотрел на море через темные очки. Тут над его плечом проплыла и утвердилась на столике запотевшая бутылка пива «Синха» (горького и вообще, на мой взгляд, неприятного).
Уточним: большая бутылка.
За ней последовали два стакана.
А потом и Ной. Так они и сидели некоторое время – ничего не говоря, а просто посматривая друг на друга. И даже почти не улыбаясь. Потом Ной начал наполнять стаканы пивом, пузырьки алмазно взблеснули на солнце.
– Ты знал, – сказала Алиса.
– Подумаешь, секрет. Он мне сам сказал. Уж раз-то в год полковник точно возвращается. Погуляет пару дней по родным улицам Бангкока – и сюда. Ну, не будем пока мешать. Им не до нас. А вечером – посмотрим.
– А Ной петь вечером будет?
– Ты знаешь, есть важные вещи, а есть еще важнее. И петь он будет обязательно.
Длинная змея ночных огней туристического города отсюда далеко. Здесь просто пляж, ровно в десяти метрах от тихого прибоя. Чужие здесь не ходят, потому что дальше пляж кончается отвесной скалой, уходящей в море. А мы приютились под ней – цепочка игрушечных одинаковых новогодних домиков под пальмами и казуаринами, светящихся теплым золотом изнутри. В тишине, полной тишине под прибой, потому что до большой веранды, где голоса и музыка, еще надо дойти между домиками и морем.
А на веранде сегодня, как всегда, пел Ной.
«Где ты был,
Куда ты идешь,
Я хочу пойти с тобой…» – звучал его голос.
– Так кончается биография матерого тайского шпиона, – уважительно сказала Алиса. – Как я понимаю, на время найма ему тут как старшему положено такое же бунгало, как у нас? То есть двенадцать квадратных метров. Ну, что ж, бывает и хуже, да?
