Когда они проходили возле уродливых олив, будто слепленных из расплывшихся лепёшек цемента, Максим неожиданно свернул в один из магазинчиков, торговавших керамическими репликами и прочим барахлом с национальным перуанским оттенком, а через несколько минут вышел оттуда с бесформенной тридцатисантиметровой статуэткой – что-то вроде солдата из некогда правившего в здешних местах народа чиму, наряженного в юбку и двугорбую шапку с завязочками. Аня с Димой удивлённо переглянулись, а Максим заявил Артуро, что Шустов-старший часто отправлял маме всевозможные поделки из своих путешествий.
– Вот и я решил отправить. Пусть порадуется.
Его слова прозвучали дико, если учитывать обстоятельства последних месяцев и то, что Екатерина Васильевна сейчас сидела привязанная к стулу в каком-то из иркутских подвалов с тёмными стенами и голой лампочкой на длинном шнуре. Да и грошовая статуэтка, от которой Максим не удосужился отлепить ценник на двенадцать солей, едва ли могла кого-то порадовать.
Дальше началось совсем невообразимое. Максим стал заходить поочерёдно во все встречные магазины, прежде чем в кафе с мороженым наконец раздобыл картонную коробку. Положил туда статуэтку и заявил, что должен отправить её незамедлительно. Артуро выглядел не менее растерянным, чем Аня и Дима, но согласился показать ближайшее почтовое отделение.
– Я пока отправлю, а ты начинай свою историю. – Максим кивнул Диме и оставил их троих на улице.
– И тебе не нужен переводчик? – бросила ему вслед Аня.
– Как-нибудь справлюсь.
Артуро несколько раз переспросил, что именно задумал Макс. Уже собрался последовать за ним из опасения, что тот не сможет объясниться с работниками почты, едва ли владевшими английским, однако Дима задержал Артуро – сказал ему, что готов сообщить нечто важное.
«Всё. Обратного пути нет». Оставалось действовать и говорить строго по плану.
Для начала требовалось лишить племянника Дельгадо уверенности в собственном превосходстве. Дима достал нарисованную Шустовым-старшим карту – ту самую, что три года лежала под носом Артуро и заставила его раскошелиться на отряд водолазов в поисках одного из затонувших островов Урос.
Ещё утром Дима попросил сестру как можно более точно и быстро переводить его слова, а главное, не упрямиться, если вдруг какие-то замечания покажутся ей неуместными. Аня послушно выполняла просьбу брата.
Артуро поначалу беспечно щёлкал зажигалкой, а когда услышал про рисунки симпатическими чернилами и узнал, что затонувший остров был лишь метафорой, указывавшей, как именно поступить с листком, чуть не обжёгся – не закрыв зажигалку, сдавил её в кулаке.
Пока всё шло хорошо.
Дима искренне расхвалил Шустова-старшего за изощрённость и вместе с тем простоту его загадок. Далее, не утаив ни единой детали, рассказал, как вместе с Максимом одну за другой нашёл ошибки на четырёх рисунках Сергея Владимировича – тут Дима, разумеется, не упомянул Софию – и как догадался об истинном назначении установленных в кабинете Дельгадо обогревателей. Видел, с каким вниманием слушает Артуро, онемевший, не смевший прервать его вопросом и лишний раз пошевелиться, и был доволен произведённым эффектом.
Артуро, разумеется, обнаружил сквозную полость в стене кабинета – единственный след от их поисков и вместе с тем их главную слабость. Ну что же, по Диминому плану все слабости предстояло превратить в главные козыри, как и советовал Джерри. Он и не думал умалчивать о тайнике и его содержимом, но заговорить о нём не успел – увидел, что к ним из почтового отделения спускается Максим. И хорошо. Пусть донья Пепа томится и раздумывает о собственной близорукости, заставившей ехать за две тысячи километров, в Пуно, когда ответ прятался буквально над головой.
– Не хочешь объяснить, что происходит? – спросил Дима, поглядывая на Артуро и стараясь придать голосу такую интонацию, будто справлялся, оказались ли работники почты достаточно приветливыми.
– Всё отлично, – кивнул ему Максим.
– Всё отлично…
Максим зашагал вперёд. Все молча последовали за ним. Артуро по-прежнему держал в руке карту с проявленными рисунками. Раздражённо сбрасывал телефонные вызовы, затем коротко ответил на один из них и наконец спросил:
– Что было в тайнике?
– Письмо, – ответил Максим. – Личное. Отец думал, что приедет мама. Так что обращался к ней.
– И там… в этом письме было что-то… – Артуро не мог подобрать нужные слова. Хороший признак. – Шустов написал, где он? Там что-то было про дядю Гаспара?
Город вокруг затихал. Прохожих и машин становилось меньше. Дима, Аня, Максим и Артуро пересекли не обозначенную, но различимую границу района Буэнос-Айрес и с каждым шагом погружались в его неприветливую затаённость. Разве что привычного тумана сегодня не было, но даже солнечный свет не придавал жизнерадостности обшарпанным домам с зарешёченными и задраенными окнами.
– Отец написал, что ему очень жаль. Попросил у мамы прощения.
Вообще-то Макс должен был рассказать чуть более трогательную историю и привести пару цитат, однако пришлось довольствоваться и такими словами.
– И Серхио заставил вас лететь вначале в Индию, а потом на другой конец света… чтобы попросить прощения?
– Отчасти да, – вмешался Дима. Чувствовал, что Максим только испортит игру. Актёр из него скверный. Играл он ещё хуже, чем Аня. Мог бы и поучиться у Лизы. Вот уж кто умел сполна отыгрывать свою роль.
Артуро не выпускал из рук карту с рисунками, а главное, совсем лишился обычных причуд – больше никаких улыбок во все двадцать семь ухоженных зубов и один не менее ухоженный протез, никаких пощёлкиваний зажигалкой и томных взглядов через её стройный огонёк.
– Сергей Владимирович, то есть Серхио, слишком уж любил, скажем так, двойные подсказки. – Теперь всё зависело от того, насколько правдоподобно прозвучит выдумка Димы. Если он провалится сейчас, то и спор со всеми подсказками от Софии не понадобится. – Тут и глобус, который одновременно указывал на Ауровиль и был ключом от тайника в доме Сергея Владимировича. Тут и томик Кампанеллы, который одновременно вёл в Шри-Ланку и был ключом к зашифрованным тетрадям. Тут и стопа бога, которая одновременно открывала и тайник под плитой в монастыре, и тайник с открыткой в Ладакхе.
Дима старался говорить как можно тише. Слишком уж звонко разносились его слова по пустовавшему кварталу. Сказывалось волнение. Ведь они с Аней и Максимом, по сути, добровольно отправились в один из самых опасных районов Трухильо в сопровождении человека, которого подозревали в слежке за собой, а возможно, и в сотрудничестве со Скоробогатовым… Этот нюанс Дима как-то не учёл, когда предложил ещё раз наведаться в кабинет Гаспара.
– На самом деле подсказки иногда были тройными, – неловко рассмеялся Дима.
Сжал в кулаке металлическую ручку трости. Боль помогла, отрезвила. Боль всегда помогала ему прийти в себя.
