– Но письменности у них всё-таки не было, – упрямился Дима.
– У них было число десять, – мягко произнесла София. – А теперь представьте, что, не владея алфавитом или иероглифами, не пользуясь ни глиняными табличками, ни пергаментом, они с помощью одного символа – десятки – руководили гигантской империей, растянутой на пять тысяч километров. Больше десяти миллионов человек. Почти сто индейских народностей, многие из которых говорили на своём отдельном языке. Как следствие, постоянные противоречия: экономические, культурные, военные… И со всем этим инки управлялись, используя единственный символ! Кроме того, они владели художественной пиктографией. Рассказывая истории предков, передавая древние мифы и знания, использовали токапу – рисунки на ткани.
– Никогда не слышал, – признался Дима.
– Неудивительно. Они не сохранились. Ведь это были холсты, вправленные в золотые рамки. Испанцы молотами разбивали рамки, отправляли их на переплавку, а холсты за ненадобностью сжигали.
– Зато привезли сюда письменность и… коров, овец, – Дима не хотел уступать Софии. – Инки должны быть благодарны за это.
– Благодарны?!
София говорила с Димой как с непоседливым учеником, против своей воли оказавшимся в плену нелепых заблуждений. Ну что ж, план Максима работал. Они втроём вполне могли сойти за студентов, приехавших сюда собирать материал для курсовой. Сам Максим не произнёс ни слова, но мог быть доволен. Наверняка готовился при случае достать рисунки Шустова-старшего.
– О какой благодарности идёт речь? – продолжала София, неожиданно перейдя на шёпот – то ли от негодования, то ли опасаясь, что другие сотрудники музея обратят внимание на её слова. – Сказать испанцам спасибо за то, что уничтожили многовековую культуру? За то, что обрекли на рабство десятки поколений индейцев? А взамен предложили им кусок жареной говядины?
– В Перу рабства не было. – Дима оживился. Почувствовал, что может дать отпор.
– Дим, может, не надо об этом? – запротестовала Аня.
– Переведи. Вы сами хотели, чтобы я её разговорил.
Аня перевела. И Дима тут же, приосанившись, добавил:
– Не забывайте про буллу «Sublimus Deus». Папа римский официально запретил брать индейцев в рабство. Признал, что они по своим правам равны испанцам. А по «Новым законам» тысяча пятьсот сорок второго года все подати устанавливались в размерах доколониального периода. – В голосе Димы отдалённо прозвучала снисходительная заносчивость, которая ему так нравилась в речи Артуро. Племянник Дельгадо был бы доволен, если бы услышал их разговор.
На Софию отсылка к булле и «Новым законам» впечатления не произвела. Она даже не попыталась изобразить восхищение Димиными познаниями. Вместо этого с грустью пожала плечами и спокойно ответила:
– Испанцы умели красиво обставлять свои дела. И это не помешало Антонио де Ульоа, известному испанскому учёному восемнадцатого века, написать об индейцах: «Сомнительно считать их людьми, ибо ограниченность их ума представляется несовместимой с великолепием души как таковой. Их тупость настолько очевидна, что трудно их образ отличить от образа животного». А вы говорите, равны испанцам.
– Ну… – Дима сдавил ручку трости. Уши и клыки стальной головы дракона неприятно впились в кожу. – Отношение к индейцам одного человека, даже известного, не меняет общей картины.
– Испанцы запрещали индейцам мыться вместе с ними в темаскалях, потому что считали, что у них разные жидкости. Испанцы боялись опорочить своё тело. Вот вам отношение других людей. Или это тоже не меняет общей картины?
София продолжала говорить на удивление сдержанно, без напора. И всякий раз делала долгие паузы, позволяя Ане полностью перевести её слова.
– Равные права? Может быть. Только вот индейцам без правительственной лицензии нельзя было сесть на коня, не говоря уже о том, чтобы взять в руки огнестрельное оружие. Возможно, испанцы считали индейцев равными себе, однако всегда использовали их для самой грязной и тяжёлой работы. И тысячи перуанских индейцев гибли в шахтах Потоси, которые фра Доминго де Санто Томас называл преддверием ада. Когда умирала одна партия рабочих, испанцы вынужденно искали по ближайшим селениям новую. Вот вам отношение испанской короны. Или это тоже не меняет общей картины?
София посмотрела Диме в глаза и чуть улыбнулась, будто извиняясь за собственную правоту. Затем тихим, но уверенным голосом прочитала:
Индеец, гнущийся над пашней,
столетья мучаясь и терпя, —
забыл ты, что её когда-то
обманом взяли у тебя?
Кровавым потом орошая
чужой земли убогий клин,
забыл ты, что на ней – хозяин?
– Уж и не знаю, господин!
Заметив Анин озадаченный взгляд, София сказала, что это слова перуанского поэта Хосе Сантоса Чокано, затем повторила их с паузами – позволила Ане построчно передать смысл стихотворения. Убедившись, что Дима его понял, спросила:
– А знаете, что сделал вице-король Толедо, когда понял, что вскоре полностью лишится рабочей силы, ведь возле Потоси, на сотню миль, в десятки раз сократилось индейское население? Он приказал равномерно распределить нагрузку по всем индейцам – с тех пор вплоть до восемнадцатого века они отрабатывали в шахтах по очереди. Выходили со своей вахты полуживые, но всё-таки живые. А восстановив силы, возвращались назад – в преддверие ада. Так о какой благодарности вы говорите?
На это Диме ответить было нечем. Он в растерянности повернулся к Максиму, надеялся, что тот достанет свои чёртовы рисунки, прекратит затянувшийся разговор. Диму злило, что теперь София нравилась ему ещё больше. Несмотря на субтильность, несмотря на видимую беззащитность, она оказалась волевой и уверенной в себе. Её уверенность только подчёркивало спокойствие, с которым говорила София. Дима не умел так вести себя, всегда распалялся, чувствуя правильность своих доводов и стремясь незамедлительно их подкрепить, – в результате всё портил.
София предложила им перейти к началу экспозиции. Максим не возражал. Позволил экскурсоводу отвести их в первый зал, если можно так называть небольшое помещение, по которому здесь распределялись экспонаты. На ходу, вполоборота глядя на Диму, София подытожила их разговор:
– Если говорить о благодарности, то это испанцам стоит благодарить Перу. Наши богатства уберегли Испанию, да и всю Европу от гибели. В шестнадцатом веке индейское золото и серебро помогли им справиться с османским нашествием. В Европе тогда был свой экономический кризис. А уже в семнадцатом и восемнадцатом веках перуанское золото обеспечило займы у немецких и генуэзских ростовщиков, без которых корона Испании просто не смогла бы содержать армию и защищать границы.
Дима молчал. Жалел, что рядом нет Артуро, – племянник Дельгадо нашёл бы что ответить Софии. Или не нашёл бы… «Несколько прочитанных книг не делают вас специалистом». Артуро был прав. Примерно то же самое, если верить Максу, говорил и Сергей Владимирович: «Любые полученные знания мы автоматически считаем исчерпывающими». Свои знания Дима теперь исчерпывающими точно не считал. Пообещал себе при первой возможности вернуться к скачанным на ноутбук материалам – не открывал их три или четыре дня, хотя понимал, что они ещё пригодятся на пути, отмеченном подсказками Шустова.
