Он открывает кафе, и я сразу прохожу за барную стойку. Вчера мы тщательно прибрались перед уходом, поэтому делать мне особенно нечего, кроме как включить машинку и ждать, когда вода нагреется до нужной температуры. Я проверяю запасы кофе и еще раз протираю столешницу антибактериальной салфеткой. Сезон отпусков закончился, стало значительно спокойнее. Лоренцо распустил летний персонал и оставил только несколько работников, чтобы обслуживать клиентов по будням. По выходным тут все еще шумно, но те смены Лоренцо отдает студентам и просит меня выйти на работу только в случае кризиса.
Половина девятого. У нас есть несколько постоянных посетителей, которые заходят каждое утро в одно и то же время, чтобы взять кофе с собой по дороге на работу или почитать газету, сидя на любимом месте у окна. Около одиннадцати появляются пожилые парочки и группки мамочек, развлекающихся болтовней, пока их дети в школе. Кафе слишком далеко от центра города, чтобы привлечь офисных рабочих, но все равно в обеденное время у нас неплохой поток клиентов, а потом идет длинный перерыв часов до пяти, когда снова появляются пожилые парочки. Выпить кофе и съесть тирамису у Лоренцо – здесь это что-то вроде традиции. По атмосфере это место разительно не похоже на ту лондонскую кофейню, где я работала, но мне тут нравится.
Вскоре появляются мои коллеги: Артур и Марек, работающие на кухне, и официантка Йоланта. Они все поляки, поэтому, естественно, общаются друг с другом на родном языке. Лоренцо заставляет их говорить по-английски, потому что подозревает, что они жалуются друг другу на него. Я не вмешиваюсь. Работают они усердно и никогда не жалуются мне.
Я обслуживаю утренних посетителей – какие есть, – потом делаю себе флэт уайт и отношу к окну. Лениво разглядываю крошечный круизный лайнер на горизонте и внезапно вижу ее. Она идет по набережной к кафе. Горячая чашка выскальзывает у меня из рук, и я едва успеваю ее поймать, прежде чем она успевает упасть на пол.
Какого хрена эта женщина здесь делает?
Я мчусь обратно к стойке, перегибаюсь через нее и зову:
– Лоренцо!
Он появляется на пороге кладовой, которая служит ему кабинетом, с пачкой бумаги в руках.
– В чем дело?
– Я… э-э-э… мне тут кое с кем нужно поговорить.
– Нужен перерыв? Сколько? Пятнадцати минут хватит?
– Может, чуть дольше. Я не пойду на обед. Хорошо?
Он машет рукой на пустующие столики.
– Сама что думаешь?
Дверь отворяется, и она входит, осторожно оглядываясь. При виде меня ее лицо расслабляется. Я быстро подхожу к ней и обнимаю.
– Не забывай, я Сара, – шепчу я, сжимая ее.
Она кивает, и мы отпускаем друг друга с притворным смехом, делая вид, будто мы давние подруги, которые случайно встретились. Я веду ее к столику в дальнем углу, откуда наш разговор не долетит до стойки и любопытных ушей Лоренцо.
– Как, черт возьми, ты меня нашла? – спрашиваю я.
– Пошла к тебе на квартиру. Твоя мама отказалась меня впускать. Я сказала, что буду ждать на пороге, пока ты не вернешься, и она дала мне адрес твоей работы.
Я вытаскиваю телефон из заднего кармана джинсов. Лоренцо требует, чтобы мы отключали звук на работе. Конечно, там сообщение от мамы и три пропущенных вызова.
– Зачем ты пришла? Я думала, мы договорились…
– Знаю, прости, мне пришлось.
Я мрачнею.
– Что-то случилось?
– Может быть. Не знаю. Долгая история.
– Давай принесу что-нибудь выпить. Что будешь?
– Чай латте было бы отлично. Если у вас есть, – она нервно садится.
Я возвращаюсь к стойке, где Йоланта раскладывает кетчуп в пакетиках по коробочкам с солью, перцем и другими приправами.
– Хочешь, я сделаю? – спрашивает она. Она всегда рада попрактиковаться как бариста, и я ее натаскиваю.
– Если ты не против. Было бы здорово, – я делаю заказ, потом возвращаюсь к столу.
Джен со вздохом отворачивается от окна.
– Как же потрясающе, наверное, здесь работать, – говорит она. – Так красиво!
– Это всего лишь кафе. Но да, могло быть и хуже. Мы поселились здесь, потому что так хотелось маме, но теперь я и сама этому рада.
– Она была в шоке, когда я зашла утром. Прости. Не было времени писать. Я приехала так быстро, как только смогла.
– Что случилось, Джен? Ты меня пугаешь. Бога ради, скажи уже.
Она глубоко вздыхает.
– Меня нашел Сэм.
– Сэм? – Его имя отдается болью. – Но… как?
– Не знаю. Я думала, что выбрала себе для укрытия самый непримечательный городок в Англии, но оказалось, это его родной город. Мы случайно встретились – по крайней мере, я думаю, что это было случайно, хотя я уже больше ничего не знаю. Голова идет кругом, когда пытаюсь разобраться, что к чему. Вчера он пришел поговорить. Вел себя будто не знал об аварии. Я рассказала ему, что случилось, он выглядел искренне удивленным. Но теперь я не могу избавиться от мысли… Вдруг он притворялся?
Сэм… В памяти всплывает, как он бегал перед домом, потрясая воображаемым пожарным шлангом. Эмили кричала во весь голос: «Пиу-пиу! Пиу-пиу!» – и хихикала, когда он поднимал ее и они делали вид, что спасают застрявшую на магнолии «кису».
– Я так и не решила насчет Сэма, – говорю я. – Он был таким милым, когда мы в последний раз разговаривали, поклялся, что не имеет к произошедшему никакого отношения. Но… никогда ведь не знаешь наверняка, правда? Люди все время лгут.
Джен виновато опускает глаза.
И в этот, самый неподходящий, момент Йоланта приносит наши напитки. Мы резко замолкаем и, пока она их расставляет, сидим в тишине.
– Сахару? – спрашивает она, изучая наши лица и позы. Нетерпеливые, встревоженные, заговорщицкие.
– Нет, спасибо, – отвечает Джен, и Йоланта уходит – вне всякого сомнения, сплетничать обо мне на кухне.
– Есть новости о Нике? – спрашиваю я, когда она уже не может нас услышать.
Меня охватывает ужас при мысли о том, как он проснется и вспомнит, что видел в тот день. До сих пор не могу забыть изумление, отразившееся на его лице, когда он увидел меня из окна, и ненависть, с которой скрестились наши взгляды.
– Не знаю, как он, – отвечает Джен мрачно. – В этом-то и беда: нам никак не проверить. Не хочу спрашивать в больнице, сомневаюсь, что мне там ответят.
– Да, скорее всего, не ответят…
Она делает паузу, чтобы глотнуть свой чай.
– Может быть, тебе позвонить? Официально ты все еще его ближайший родственник.
Я содрогаюсь при одной мысли.
– Я боюсь. У меня могут попросить номер удостоверения личности, контактную информацию…
