– По рукам.
– Слушай, Мим… – Кэти склоняет голову, вздыхает, и я точно знаю, что бы она ни собиралась сказать, уже не скажет. Вместо этого она спрашивает: – Готова вернуться домой?
В моей голове полным ходом идет монтаж отснятого, и, будто вызванные на поклон, появляются персонажи моего путешествия…
Карл ведет автобус в Куда-то-там-сити, США, становясь еще карластее, когда начинается проливной дождь. На надгробии Арлин, маяке надежды в Свободных землях, пишут: «Здесь лежит Арлин, гранд-дама старой закалки каких поискать». Клэр в апатичном таунхаусе как-то по-новому хмурится и наливает себе стакан лимонада. Ахав и Бледный Кит продают бензин, надирают задницы, плавают и загорают. Офицер Ренди, как и доктор Уилсон до него, придумывает новые способы сдвигать брови, морщиться, трястись, вздыхать и выражать недоверие. Доктор Мишель Кларк в крови, бантах и с идеальными зубами спешит со всеми поздороваться.
Злодеи этой одиссеи – Пончомен и Калеб (он же Теневой Пацан) – напевают грустную песню о том, как тяжко мотать от десяти до двадцати. И хотя это заслуженный финал, мне напоминают, как некий мерзавец посреди перевернутого автобуса помогал подняться блондинке-амазонке. И подсказывают, что один из двух голосов, звучавших в лесу, вроде как был печально сочувствующим. Остается лишь удивляться достоинствам злодеев.
А что насчет героев? Мой дорогой Уолт, фанат кубика Рубика и «Маунтин Дью», сидит на пассажирском сиденье Дяди Фила и заливисто хохочет. И Бек, мой Рыцарь в Синем Нейлоне, с лучшим в мире запахом и такой же улыбкой, с невероятными зелеными глазами, опускает окно, и ветер треплет его волосы. И хотя это заслуженный конец, мне напоминают, что кое-кто любит красть чужие блестяшки. И напоминают, как другой кое-кто под взрывы фейерверка признался во лжи. Остается лишь удивляться недостаткам героев.
Впрочем, возможно, и черно-белое тоже существует.
В нашем выборе. В моем выборе.
С улыбкой выпускаю из-за занавеса и Нашу Героиню. Она едет вместе с Беком и Уолтом, смеется над чем-то уникальным и прекрасным, что сказал Уолт, а потом мы обсуждаем «Кабсов» и как все начали заново, и боже, уже что, открытие сезона?
Моя тоска по ним за пределами понимания. Далеко-далеко за пределами.
– Мим?
– Да, – говорю я. – Едем домой.
«Крузер» Кэти на сладком топливе песни Стиви Уандера катится меж идеальными рядами магнолий. Из укрытия очков-авиаторов мой здоровый глаз вызывает солнце на поединок, мол, давай, закончи начатое, ослепи уже насовсем. Но солнце не отзывается, потому что на самом деле я ничего такого не хочу.
Следуя порыву, копаюсь в рюкзаке и, выудив пузырек «Абилитола», изучаю этикетку. Только сейчас я вижу, что уголки чуть отходят. Я раскрываю бумажку словно книжку и читаю длинный список предупреждений, включая побочные эффекты от приема препарата.
«…головная боль, усталость, необоснованная тревожность, чрезмерная тошнота…»
Чрезмерная тошнота.
Темный уголок моего мозга отряхивается от толстого слоя пыли и оживает в надежде на искупление. Неужели? Неужели мой смещенный надгортанник может оказаться всего лишь ошибочно выбранным лекарством? Но рядом другой список – побочные эффекты отмены.
«…внезапное прекращение приема „Арипапилазона“ может привести к головокружениям, чрезмерной тошноте, обильному потоотделению…»
Чрезмерная тошнота – побочный эффект как приема, так и отказа от таблеток. Как и добродетельный злодей и неидеальный герой, «Абилитол» – лишь еще один пункт в длинном сером списке.
Я смотрю вперед, любуюсь ухоженным газоном, размышляю о безумии мира. И Бек, и папа винят себя в том, что произошло с их сестрами. И они потратили годы, пытаясь не совершить одну и ту же ошибку дважды. Но папа при этом ищет что-то внутри меня. Что-то, чего там может и не быть. И если он прав, если во мне сидит какая-то темная штука, мне нужен такой соратник, который понимает фантастическую сторону жизни. Тот, кто понимает разницу между сюитой и концертом. Мне нужен медведь в офисе, а не змея в траве.
Мне нужен Макунди.
Я откручиваю крышку, опускаю стекло и высовываю пузырек в окно. Уверена, кому-то «Абилитол» помогает протянуть еще один день. Черт, да он наверняка спасает жизни. Но вспоминая последний свой поклон ее величеству Привычке и последнюю же принятую полноценную дозу в пустом автобусе в Джексоне, я вот что скажу: с тех пор я вижу и мыслю гораздо яснее.
Очень медленно я переворачиваю пузырек вверх тормашками, вываливая таблетки прямо под ноги воинственных магнолий. Наверное, будет трудно. Наверное, придется помучиться с симптомами отмены. Наверное, мне даже потребуется записаться на прием к ирландцу-в-бегах, милому доктору Макунди. Но оно того стоит. Потому что жизнь у меня одна. И если стоит выбор между жизнью на «Абилитоле» и жизнью на всю катушку… ну, разве ж это выбор?
В конце длинной подъездной дорожки Кэти включает поворотник и смотрит в окно:
– Мим, дай знать, когда с твоей стороны никого не будет.
Господи, небо здесь цвета синего кобальта. Естественного, чистого, совершенного синего. До сих пор не замечала, сколь красив этот цвет.
– Ну что, можно? – спрашивает Кэти, все еще пялясь в свое окно.
Я поворачиваюсь боком, смотрю на ее затылок и понимаю – мачеха для меня абсолютная незнакомка. Я ничегошеньки о ней не знаю. И я ничегошеньки не рассказывала ей о себе, если уж на то пошло.
– Мим? Дорога пуста?
Меня зовут Мэри Ирис Мэлоун, и я вижу все по-новому.
– Я слепа, – шепчу я. – На правый глаз.
Потому что иногда проблемы не существует, пока ты не скажешь о ней вслух.
КОНЕЦ
Благодарности
Спасибо маме и папе за то, что среди прочего показали мне, какова благополучная семья, чтобы я смог описать неблагополучную. И всему клану Арнольдов и Вингейт – я бы пропал без ваших терпения и поддержки. У меня лучшая родня в истории родни.
Сердечно благодарю своего агента Дэна Лазара, чьи острый редакторский взор и литературное мастерство не знают равных. А также Тори Доэрти Мунро, Сесилию Де ла Кампа, Ангарад Коваль, Челси Хеллер и всю свою семью из Дома писателей – я перед вами в неоплатном долгу за то, что вдохнули в Мим жизнь.
Спасибо Кену Райту – ты мой эталон редактора. Без твоих мудрых советов и указаний в этой книге сам черт бы ногу сломил. Алекс Улиет – миллион благодарностей за предоставленный в пользование гениальный мозг. Ты даже не представляешь, как я тебе обязан. Терезе Евангелисте и Эндрю Фейрклоу спасибо за создание шедевральной обложки; Эллен Савейдж – за внутреннее оформление и сказочные иллюстрации Мим, а Трише Каллахан, Эбийгел Пауэрс и Джанет Паскаль – за техническую редактуру. И всем-всем-всем сотрудникам «Viking/Penguin», благодаря которым мой первый издательский опыт стал настоящим наслаждением!
