— Она тоже сочла свои лыжные ботинки неудовлетворительными?
Девочка ответила на вопрос сама:
— У меня проблемы с глазами.
Альбинизму часто сопутствует повышенная чувствительность к свету и ослабленное зрение.
Хадсон добавил:
— Когда мистер Уоррен узнал, он проверил анкету. Ну, которую родители заполняют, когда отпускают детей на экскурсию. Там про это ничего не было. И вот выяснилось, что по закону она не может кататься на лыжах.
— Я новенькая, — сообщила девочка. — Приехала со всеми познакомиться. А теперь мне надо вертаться назад.
— Возвращаться назад, — поправил Хадсон. Мой отец не одобрял употребления Хадсоном просторечных глаголов. Хадсон избавился от данного недостатка и с тех пор нередко делился полученными рекомендациями с другими.
— А с моими предками они связаться не смогли. Потому что папа в Таиланде, а мамы сейчас нет в ее магазине. Когда ей надо выйти, то за магазином массажистка смотрит. Меня, кстати, Бланш зовут.
Это имя легко было запомнить
[2].
— Мобильный телефон твоей матери не отвечает?
— А у нее его нет. Из-за рака. И у папы нет.
Я пытался сообразить, какие виды рака могли бы воспрепятствовать использованию сотового телефона (рак гортани, рак горла, а также, возможно, рак мозга) и насколько высока вероятность того, что у двух членов одной семьи будут именно такие разновидности заболевания. Но тут Бланш пояснила:
— У нее нет рака, она просто не хочет его заполучить. От микроволн.
— Может, мы ее подбросим… подвезем? — осведомился Хадсон. — Только нам надо будет получить разрешение, потому что в анкете есть вопрос насчет…
Моему мозгу явно угрожала перегрузка — еще до того, как я получу какую-либо информацию, имеющую отношение к основной проблеме. Я провел пальцем по губам, подавая сигнал «Рот на замок» (точнее, на застежку-молнию). При коммуникации с Хадсоном это означало: «Сделай паузу, жди важной входящей информации».
— Мне надо точно выяснить, в чем, собственно, состоит природа проблемы, — заметил я.
— Неважно. Мне надо домой, вот и все.
— Мистер Уоррен недвусмысленно указал, что возникла какая-то проблема с лыжными ботинками. Если ты объяснишь мне суть затруднения, мы, возможно, сумеем его преодолеть.
Хадсон сидел молча: знакомый признак, свидетельствующий о том, что ему хочется сидеть молча. Расспросы в данном случае были бы непродуктивны. Впрочем, спорить Хадсон был готов почти всегда.
— Полагаю, тут какая-то ошибка с твоей стороны, — произнес я.
— Ничего подобного, пап. Я вообще ничего не делал. Это они виноваты, что у них нет правильных ботинок.
— Курорт наверняка оснащен лыжными ботинками всех размеров. В пределах нормального диапазона.
Хадсон разъяснил, что была опробована лыжная обувь нескольких размеров, однако все ботинки оказались либо болезненно-тесными, либо слишком просторными, а следовательно, не позволяли контролировать лыжи.
Сотрудник службы проката лыж предлагал различные марки, всякого рода дополнительные носки и вкладыши, однако сколько-нибудь значительного улучшения ситуации не происходило. Был вызван менеджер, который и объяснил, что лыжный ботинок должен сидеть на ноге плотно. Это объяснение не убедило Хадсона.
Тут в разговор снова вмешалась Бланш:
— Все наезжали на Хадсона, потому что все уже обулись и хотели кататься.
Нетрудно было путем дедукции восстановить недостающие элементы данной истории, которые Хадсон, возможно, не желал озвучивать из смущения. Но я уже знал, что дело закончилось срывом.
Хадсон обладал высокой чувствительностью к болевым ощущениям, и ему не нравились многие формы физического контакта, особенно те, что он был не в состоянии контролировать. В детстве у меня имелась такая же проблема, из-за чего меня регулярно дразнили «неженкой». Вероятно, я отреагировал бы сходным образом, если бы другой человек затягивал ремешки и застегивал пряжки на незнакомых мне (и при этом надетых на мои ноги) жестких и неподатливых лыжных ботинках, особенно в условиях крайне ограниченного времени.
Я попытался представить себя в нынешнем положении Хадсона. Я бы захотел немедленно вернуться домой — как хотел сейчас и он. Мой собственный отец отвел бы меня обратно в пункт проката лыж, настаивал бы на том, что какие-то из имеющихся там ботинок мне подходят, и в конце концов рассердился бы на меня за то, что я «нюни распустил». Со своим сыном мне требовалось вести себя лучше.
Лыжная школа наверняка сталкивалась с такой ситуацией раньше. Я отыскал сотрудницу, которая осуществляла общий надзор за Хадсоном и Бланш, и разъяснил ей возникшую проблему.
— Поговорите с Люси, — предложила она. — Обещаю, она сможет найти… э-э… решение.
Мы некоторое время подождали в специально отведенном месте, и вскоре появилась Люси на сноуборде. По моей оценке, ее возраст и ее индекс массы тела составляли равную величину — двадцать два. Она больше напоминала студентку естественного факультета, нежели лыжного инструктора.
Люси обратилась к Хадсону:
— Я слыхала, нам не понравились лыжные башмаки.
— Это мне они не понравились, — уточнил Хадсон. — От каждой пары, которую я надевал, обязательно было больно в каком-нибудь месте.
— Ну да. В общем, мне и тебе. А падать в снег ты как, не боишься? — Люси продемонстрировала эту процедуру, рухнув в снег. — Давай-ка, попробуй!
Хадсон стоял неподвижно, однако Бланш немедленно кинулась в мягкий сугроб, после чего со смехом встала. Вероятно, под давлением окружающих Хадсон почувствовал необходимость вести себя соответственно. Он медленно повалился, а затем повторил то же действие еще дважды, причем каждый раз — энергичнее. Затем снова вступила Бланш, приложив еще более существенные усилия, на что Хадсон ответил броском в снег на пределе сил. Соревновательность стимулировала поведение, которое в иных случаях было бы сочтено нелепым и смехотворным.
— Ну вот, больнее не будет, — пообещала Люси. — Как, готовы покататься на сноуборде?
— У меня проблемы со зрением, — поведала Бланш.
— Я черная или белая? — спросила Люси.
Бланш рассмеялась:
— Белая.
— Значит, годишься. — Взглянув на меня, она заметила: — И у папы твоего претензий не будет.
Я объяснил, что не являюсь отцом Бланш и что урок предназначался лишь для Хадсона. Но Люси, в свою очередь, объяснила, что плата все равно одна и та же: использование сноуборда и специальных ботинок покрывается неиспользованием лыж.
— И вы тоже можете с нами, если хотите.
— Я не испытываю потребности в изучении искусства катания на сноуборде, — отметил я.
