— Похоже, он очень деликатно старается учитывать твои жизненные обстоятельства.
— На самом деле нет. Если Стефан удирает пораньше, никто не спрашивает почему. Но я же мамаша. А у мамаши может быть только одна причина отпрашиваться с работы.
По счастью, мы с Рози имели возможность общаться в «Библиотеке», где система дистанционной подачи заказов сводила к минимуму вмешательство в разговор посетителей. Я предложил ей приехать в бар.
— А с Хадсоном что делать? Он же якобы болен. И потом, я сегодня вечером готовлю.
Два блюда из Типового рациона оказались непригодными для повторного разогревания, и Рози добровольно вызвалась готовить в те вечера, когда они значились в нашем домашнем меню.
— Да, кстати, — добавила она. — Вот еще чему тебе следовало бы научить сына. Когда я говорю: «Пойду повешу белье, а ты последи за рисом», это не означает: «Последи, как рис выкипает, пригорает и дымится, пока не сработает противопожарная сигнализация».
— Ты определенно слишком долго развешивала белье.
— Ему надо было просто отключить конфорку. Даже ты догадался бы.
— Вследствие того что я значительно старше и являюсь опытным кулинаром.
Вполне возможно, что в возрасте Хадсона я поступил бы точно так же — и мой отец прочел бы мне свою классическую нотацию «Не могу взять в толк, как человеку с такими мозгами не хватает элементарного здравого смысла».
— Я объясню ему это, чтобы избежать рецидива, — пообещал я. — Применительно к данному сценарию развития событий.
— Можешь не трудиться. Думаю, он и так усвоил урок.
— Но ты просила меня научить его…
— Я надеялась, что ты сможешь ему передать как бы общий принцип. Но теперь вижу, в чем тут сложность. Так что не надо.
— Правильное решение. Приоритетной для нас должна быть текущая проблема. За которую отвечаю я — согласно условленной схеме разделения труда.
— И это значит, что?..
— Что я поговорю с ним завтра. Это ему будет вместо школы.
29
Рози позвонила директору школы и сообщила, что Хадсон пропустит один день — для того, чтобы мы смогли провести подробный разбор беседы о прозвище Нацист и подготовиться к переводу в параллельный класс.
— По-моему, Бронвин меня побаивается, — заметила Рози.
Мне показалось, что это вполне адекватная реакция на разыгранного ею «злого полицейского».
После того как Рози уехала на работу, я заявил Хадсону:
— Могу предположить, что на самом деле ты не болен, просто тебе требуется время на восстановление и размышления.
Хадсон немного подумал. Затем кивнул:
— Это ничего?
— Взрослые поступают точно так же. Они берут отгулы «для поддержания психического здоровья», оформляя их как отпуск по болезни, поскольку система трудового законодательства в этом плане недостаточно гибка. Но сейчас нам нужно отыскать долговременное решение.
— Я не хочу переводиться в другой класс.
— Нам следует определить, является твое требование ультимативным или же обсуждаемым. В последнем случае у нас больше простора для инновационных решений.
Пока я готовил себе кофе, Хадсон обдумывал прозвучавшее предложение.
— Требование обсуждаемо, — произнес он наконец.
— Великолепно. Процесс решения проблемы начинается с объяснения и изучения сложившейся ситуации, а также имеющихся целей. На данной стадии мы можем задавать вопросы и обмениваться информацией, однако не можем предлагать решения. После этого необходим инкубационный период для подсознательной работы над проблемой. В течение этого периода мы будем заниматься какими-то несложными повседневными делами. Поскольку на весь процесс у нас лишь один день, я рекомендовал бы отвести под эту стадию от трех до четырех часов. Затем мы начнем совместно искать решения.
— Если мы решим проблему к обеду, можно потом поехать в Клунс за книгами?
— Не решим. Инкубационный период имеет важнейшее значение для того, чтобы выработать лучшее решение из возможных.
— А может, поедем за книгами и как раз в это время устроим инкубационный период?
— Блестящая мысль.
Мы тут же отправились, составив следующий план: изучить проблему по пути в Клунс; провести инкубацию в процессе обмена и покупки книг; заняться выработкой и оценкой решения на обратном пути. Дополнительный плюс: путешествие в Клунс ассоциировалось в нашем сознании с восстановлением после трудного времени (смерти моего отца и Инцидента с пиццей).
Исходная проблема, которая некогда представлялась мне столь серьезной, что ради ее разрешения я пожертвовал своей работой, в ходе разъяснения ее Хадсону существенно потеряла в остроте.
— Мистера Уоррена беспокоит, что ты не обладаешь навыками общения, которые понадобятся тебе в старших классах.
— Там будут те же ребята с нашего потока. Мы все вместе туда перейдем.
— Но тебе не нравится школа.
— Она не станет мне больше нравиться, если я научусь играть в футбол. Она будет мне даже меньше нравиться. Потому что мне не нравится играть в футбол.
— А если тебе придется?
— Дедушка показал мне, что делать, если вдруг понадобится сыграть. И потом, вообще неважно, что там думает мистер Уоррен, потому что я больше не буду учиться в его классе. Так что проблема решена.
Хадсон ничего не говорил на протяжении последующих пятидесяти семи минут, если не считать зачитывания вслух текста некоторых дорожных указателей и рекламных щитов, что я иногда проделывал и сам, когда находился в машине один. Я воспользовался этим временем для размышлений и осознал, что Хадсон сопротивляется тому, чтобы его классифицировали как «изначально неполноценного» — пусть даже и в очень небольшом количестве областей. Более точной характеристикой было бы «плохо подготовленный».
— Ты читал какие-нибудь фантастические книги, где неподготовленный человек вынужден отправиться в космос? — спросил я.
— Полно таких читал. Иногда этот человек — ребенок.
— И иногда у этого персонажа есть время на то, чтобы пройти какую-то базовую подготовку. И это — часть сюжета. Верно?
— Иногда, — признал Хадсон.
— Можешь привести пример?
— Да. — Хадсон немного помолчал, а затем рассмеялся: — Ты ведь нарочно всегда так выражаешься, да?
— Совершенно верно.
Я мог бы ответить подробнее, разъяснив, что подобный стиль речи согласуется с тем, чего ожидают от меня окружающие, при том что ситуация остается под моим контролем. Однако не следовало уходить от основной темы разговора.
— У Роберта Хайнлайна есть такие, — заметил Хадсон. — Он много писал для подростков, так что… Вот, например, «Время для звезд». Ты эту вещь наверняка терпеть не можешь. Из-за ненаучности.
