Хадсон не нашел мгновенного контраргумента и удалился в свою комнату — то ли чтобы его сформулировать, то ли чтобы почитать.
— Неплохо сработано, — похвалила меня Рози. — Иногда тебе удается его поймать. Иногда.
Я по-прежнему думал о проблеме с аутизмом. По-видимому, о ней думала и Рози, так как она проговорила:
— Думаю, нам надо смириться с тем, что Кролик действительно мог что-то такое заметить. Но перед тем как отправлять Хадсона на диагностику, надо попытаться хоть примерно понять, как это на него подействует. Каково ему при этом будет. Может, я сумею найти какие-нибудь организации, которые оказывают поддержку в таких вещах.
Возможно, я и сам мог бы внести определенный вклад. Незадолго до того как познакомиться с Рози, я выступал с небольшой лекцией о генетических предпосылках синдрома Аспергера перед группой «страдающих» этим синдромом в возрасте от восьми до двенадцати лет. У меня имелись лишь минимальные познания по данной теме, но мой тогдашний друг Джин уговорил меня заменить его, сам же использовал освободившееся время для адюльтера. Организатор мероприятия, женщина несколькими годами младше меня, вскоре после этого выступления связалась со мной по телефону, предлагая обсудить данную тему за ужином. В тот период я был сосредоточен на своем проекте по отысканию брачного партнера, поэтому ответил ей отказом. Но у меня имелся ее номер. И на следующее же утро я позвонил ей.
— Джулия Сикора слушает.
— Я думал, ваша фамилия Рид.
— Простите, кто это?
— Это Дон Тиллман. Вы мне звонили, чтобы обсудить датскую программу найма людей из аутического спектра в качестве тестировщиков программного обеспечения. В тот момент я был занят, но сейчас у меня появилось время.
После долгой паузы в трубке послышалось:
— Господи! Я помню. Как такое забудешь? Ребята забрались на столы, горланили: «Аспи рулят!» Прямо как в «Обществе мертвых поэтов». Кажется, это было… лет десять назад.
— Тринадцать.
— После всего этого вы не согласились пойти что-нибудь выпить, потому что вам надо было вымыть свою ванную.
Весьма странно, что ей запомнилась именно эта деталь.
— Совершенно верно. Вы доступны для дискуссии по поводу аутизма? Параллельно мы могли бы чего-нибудь выпить, если хотите.
— Вы хотите наверстать упущенное? Поэтому и звоните? Беседа продолжалось в столь же несфокусированном духе, но в конце концов мы установили, что Джулия по-прежнему работает в данной сфере; что с тех пор она успела выйти замуж и развестись; что с тех пор я успел жениться, однако не развелся; что я не предполагаю оставить Рози; что я обращаюсь за помощью не для себя лично, а для Хадсона; что встречаться за совместным принятием спиртного нам не имеет смысла (по заключению Джулии) и что решение проблемы более глубокого ознакомления с темой аутизма состоит в том, чтобы посетить семинар группы поддержки, который Джулия будет проводить на будущей неделе. Мы с Рози познакомимся там с членами аутического сообщества и услышим двух выступающих.
— Одна из них — немного такая… активистка… Права людей с аутизмом и прочее. Сейчас мы наблюдаем все больше такого. Думаю, вам это будет близко, но это очень тяжело воспринимают родители, у которых по-настоящему трудные дети. Что ни говори, а вы тогда немного обогнали время.
В ходе ланча в университетском клубе я предпринял некоторые предварительные исследования по поводу диагноза «аутизм».
— Я подумала, вдруг найду тебя тут, — произнесла Рози. Она стояла у меня за спиной.
— Совершенно предсказуемо. У меня всегда здесь ланч по четвергам.
— Мне опять директриса звонила.
— Еще какие-нибудь проблемы?
— Якобы хотела убедиться, что мы остались довольны обсуждением. Сказала, что Нил Уоррен бывает резковат, но учителей-мужчин трудно заполучить, так что мы не должны судить его слишком уж строго. Видишь, как это работает? Когда мужчины в большинстве, они диктуют правила. А когда они в меньшинстве, с ними все носятся.
— Я могу оспорить высказанный тезис — или это прервет изложение исходной аргументации?
— Прервет. В любом случае я права, так что оспаривать нечего. На самом деле она хотела узнать, собираемся ли мы получить профессиональную оценку состояния Хадсона. Я сказала, что мы рассматриваем вопрос.
Она указала на экран моего ноутбука, где были отображены диагностические критерии аутизма.
— Вижу, ты сразу полез в эту библию психиатров.
— Мне кажется, «библия» — неподходящий термин для документа, основывающегося на фактических доказательствах и регулярно обновляемого.
Рози засмеялась:
— В общем, это стандарт. Причем даже не единственный в медицине.
— Верно. А вот утверждение директора неверно. Термин «синдром Аспергера» или просто «Аспергер» до сих пор употребляется.
— Скоро перестанет. Его ждет судьба маниакально-депрессивного психоза и водянки. — Она снова рассмеялась. — Так и знала — это будет первое, что ты станешь искать. В общем, я тут поговорила с одноклассницей, у нее сын с аутизмом.
— Официально диагностированным?
— Да, диагноз поставил специалист. Анастасиосу — так зовут ее сына — было очень тяжело, но ему оказывали большую поддержку, и теперь у него все гораздо лучше. Учится в университете. И у него есть партнер. — Рози подала сигнал «Стоп». — Это просто информация. Давай пока просто примем ее к сведению. Кстати, семинар в среду. Придется нам пропустить спектакль.
— Я уже внес поправку в свой календарь. Билеты я отдал Ласло и Фрэнсис Спорадической Курильщице. Но мы ведь сможем рассматривать посещение семинара как запланированный выход в свет?
7
Беседа Рози с бывшей одноклассницей дала нам полезную общую информацию о проблеме, а также идею упражнения, которое помогло бы Хадсону «раскрыться».
— Суть в том, что мы должны говорить с ним о наших собственных школьных впечатлениях и переживаниях, в том числе и о кое-каких негативных, — пояснила Рози.
— Перечислить негативные переживания будет нетрудно.
— Это не соревнование. И не надо рисовать слишком мрачную картину. И нам нужно позволить ему найти собственный способ включиться в наш разговор.
Хадсон превосходно умеет находить способы включаться в разговоры.
Поскольку был четверг, обед состоял из белой рыбы в сухарях (плоскоголов), овощей из одобренного списка (бобы) и приемлемого крахмалистого компонента (картофельное пюре с двадцативосьмипроцентным содержанием измельченного корня сельдерея: эту долю я постепенно повышал, чтобы приучить Хадсона к вкусу данного продукта). Рози была пескетарианкой
[4], а Хадсон отказывался есть множество различных видов пищи. Приготовление еды, которая устроила бы нас всех, постепенно превратилось для меня в настоящее испытание.
