Особенно часто залогом домохозяину становилось ввезенное в его дом движимое имущество нанимателя (мебель и другие вещи, составляющие обстановку нанятого помещения, товары, инструменты и прочие предметы, служащие для ведения хозяйства, торговли или промысла), хотя и остававшееся в пользовании жильца, но в пределах надзора домохозяина.
Несомненно, что это была самая надежная из форм обеспечения, хотя и наиболее сложная и дорогая; в отличие от задатка и неустойки, помещаемых в сам текст арендного договора, для залога требовалось заключение отдельного заверенного нотариусом договора с участием не менее двух свидетелей и с приложением самой подробной описи вещей.
Если наниматель приступал к вывозу движимости, на которую наймодавец имел закладное право, то последний мог сам, не обращаясь к содействию властей, задержать такую часть этой движимости, которая достаточна для обеспечения наемной платы.
Наймодавец не имел права задержать вывозимую движимость нанимателя, когда причитающаяся наемная плата обеспечивалась остающимся имуществом нанимателя.
Досрочное расторжение договора
Законом не оговаривались причины досрочного расторжения договора, а Сенат не считал неплатеж или задолженность достаточным основанием для досрочного прекращения действия договора.
Поэтому домохозяева предпочитали действовать самостоятельно, не надеясь на защиту закона. Сначала жильца строго предупреждали, как в рассказе И. М. Василевского (псевдоним — Не-Буква) «Читатель и писатель»: «Беллетрист Модернистов не платит за квартиру. Так что хозяин сказал, что больше ждать не будут, — наставительно и строго говорил старший дворник». Затем недобросовестных плательщиков выселяли раньше положенного срока, а их имущество «арестовывалось» до выплаты ими долга. Хотя некоторые наймодатели предпочитали не сутяжничать, так, по воспоминаниям Д. А. Засосова и В. И. Пызина, «Жильцов пускали с разбором, имея в виду их платежеспособность и скромное поведение, для выяснения чего старшие дворники посылались на старое место жительства за сведениями. И действительно, в домах Тарасова ни буянов, ни скандалистов, ни пьяниц, ни воров, ни безысходной нищеты не было. Если и попадали в виде исключения подобные лица, то им давали „выездные“ 3–5 рублей и ломовую подводу, только выезжай».
Мировой суд
Выход из конфликтов предлагалось искать в суде. Закон гарантировал получение домовладельцем квартирной платы, но на практике, как утверждал К. П. Победоносцев, «в нашем действующем законодательстве не существует мер обезпеспечения, которыя имели бы своей целью гарантировать наймодавцу возможность получить с нанимателя наемную плату. В настоящее время наймодавцу весьма часто приходится удовлетворяться получением исполнительного листа на взыскание; осуществить же в действительности признанное за ним судом право наймодавец не может, так как наниматель имеет в своем распоряжении достаточное время к сокрытию имущества, на которое могло бы быть обращено взыскание».
Хотя новые суды действовали в России почти полвека, для петербургского обывателя обращение в судебные инстанции со своими квартирными проблемами оставалось крайне затруднительным делом. Единичность жилищных исков говорит не о бесконфликтности, а об отсутствии правовой культуры и развитого правосознания у основной массы горожан. Вообще было не принято обращаться в суд. Поэтому с таким сарказмом говорит А. Чехов в рассказе «Беззащитное существо» о хозяйке, засудившей троих жильцов.
Оба журнала, «Строитель» и «Домовладелец», с 1896 года начали практиковать публикацию жилищных исков из судебной практики. Используя публикации, образованный человек мог самостоятельно, без помощи юристов составить иск. Это ли или обострение квартирного кризиса в 1890-е годы послужили толчком к увеличению жилищных дел в мировых судах — сказать трудно. Но можно с полной уверенностью утверждать, что публикации благотворно повлияли на рост правосознания горожан.
Наибольшее количество публикаций посвящалось юридическим нормам, регулирующим конфликтные отношения домовладельцев и квартиросъемщиков. Много печаталось материалов о квартирных договорах и квартирных книжках, должных регулировать эти отношения.
Чаще всего предлагались различные образцы договоров с комментариями, объясняющими способы защиты прав той и другой стороны. Причем домовладельцам рекомендовалось вводить в текст договора все новые и новые пункты, гарантирующие своевременное получение ими квартплаты и выполнение жильцами других их требований. Квартирантов же обстоятельно инструктировали, как можно, абсолютно ничем не рискуя, все эти требования не выполнять и даже совсем бесплатно жить в занимаемой квартире месяца три-четыре, пока идет тяжба у мирового судьи.
Например, в рассказе «Совет нечестивых» «двое молодых людей щеголеватого вида договариваются: Мы будем платить только первые месяцы, а потом бросим это глупое занятие. Контракт подпишем мы оба. Затем, когда дело дойдет, наконец, до суда, нас опять двое и мы поочередно не приходим в заседание. Следовательно, заочное решение. Следовательно, вторичное разбирательство, потом апелляция, потом освидетельствование доктора о моем опасном положении, потом о твоем, а там весна, и мы переберемся на дачу».
Достаточно определенно можно сказать, что, обогащая правосознание, эти публикации не способствовали ослаблению конфликтных ситуаций в доходных домах.
Вопрос о пользовании квартирой, отоплением, освещением, гигиеническими приспособлениями, о необходимом ремонте и т. п. совершенно не затрагивался российским законодательством. В жизни руководствовались обычным правом, под которым следует понимать правило, не выраженное в законе, но которому постоянно подчиняются жители данной местности, признавая его для себя обязательным. Таким образом, обычай живет в сознании народа как закон, но закон не писанный.
По обычному праву арендатор обязан пользоваться арендуемым помещением согласно с назначением, для коего оно отдавалось в аренду. Без согласия собственника изменять назначение помещения было нельзя. Так, жилую квартиру нельзя превратить в торговое заведение, или в гостиницу, или в ремесленную мастерскую, если это не оговаривалось в договоре.
При найме строений и квартир наниматель обязывался не изменять расположения в них отдельных помещений и не обращать из них одни в другие (например, жилую комнату — в кухню).
Другая обязанность — отвечать перед наймодателем за все убытки, причиненные ему небрежным отношением нанимателя к нанятому имуществу, последствием чего были гибель, или повреждение арендованного им жилища, и притом последовавшие не только по вине нанимателя, но и его семейных, или людей, состоящих у него в услужении, то есть его детей, опекаемых воспитанников, учеников, прислуги, рабочих и прочих.
Наниматель мог принести вред даже тогда, когда не пользовался арендованной квартирой. Например, если он не будет пользоваться нанятым для житья помещением в зимнее время, то при этом помещение не будет им отапливаться и зимние рамы в окнах останутся невставленными, отчего, возможно, в помещении заведется сырость, и оно вообще сделается негодным для дальнейшего пользования без значительного ремонта. В подобных случаях наниматель, даже аккуратно продолжавший вносить наемную плату, может быть признан нарушителем и выселен из квартиры.
