— Кто это был? Чего они хотели?
С этими словами доктор открыл свой чемоданчик и извлек оттуда диагностер.
Лэннет закрыл глаза и обмяк.
— Они хотели узнать мое имя.
Император Халиб поднялся со своей роскошной кровати с бесшумностью опытного вора. Его глубоко оскорбляла необходимость таиться, но его же собственная система безопасности делала это необходимым. Сверхбронированная дверь с замком, настроенным на его отпечатки пальцев, гарантировала отсутствие помех, пришедших снаружи. Проблема таилась внутри. Хотя любому человеку потребовалось бы затратить не менее часа, чтобы пробиться в покои Халиба, служба безопасности настаивала на контроле за дыханием и температурой тела императора. Халиб уступил, но лишь при том условии, что на него самого не будут цеплять никаких датчиков. Соответственно, император, подобравшись к панели, закрывающей стенной шкаф, прошептал кодовое слово. Машина, спрятанная за панелью, узнала голос и команду — подключилась к датчикам и принялась подавать на них запись, воспроизводящую дыхание спящего Халиба. Покончив с этой мерой предосторожности, император пересек комнату и шепотом отдал другой приказ еще одной спрятанной машине. Эта в ответ открыла перед Халибом потайную дверь. За дверью обнаружился зловеще темный коридор.
Пропустив императора, дверь захлопнулась у него за спиной. Глубоко вздохнув, Халиб закрыл глаза. Лабиринт потайных ходов, пронизывающих дворец, неизменно вызывал восторг у императора. Шершавые стены, запах камня, само ощущение, возникающее, когда Халиб оказывался здесь, исчезая из поля зрения всего человечества, — все это трогало его до глубины души и удовлетворяло пристрастие императора ко всем и всяческим тайнам.
Открыв глаза и привычным движением достав из ниши фонарик, Халиб снова задумался, действительно ли сейчас никто не знает, где он находится. Пожалуй, такое утверждение не совсем соответствовало истине. Наверное, управляющий Вед знал большую часть лабиринта. Но все-таки и он не мог сказать, в какой именно его точке будет находиться император в конкретный момент.
Но кое-кому это было известно. Она всегда знала, где находится Халиб. Более того — она обращалась к нему, обращалась напрямую, разум к разуму, и от ее голоса невозможно было бежать, невозможно было скрыться.
Но император — не мальчик на побегушках, чтобы мчаться на чей-то зов!
И уж тем более — на зов какой-то слепой ведьмы.
Халиб тут же пожалел об этой недостойной мысли. Он обругал себя за приступ дурацкой гордыни и включил свет. Вполне возможно, именно она являлась ключом ко всему, чего он надеялся достичь. Эта мысль заставила императора прибавить шагу. Несмотря на крутизну лестниц и отсутствие поручней, Халиб быстро спускался вниз. По мере спуска вокруг него все плотнее смыкалась холодная пронизывающая тьма, так резко контрастирующая с роскошью дворца. На миг императора охватило искушение: может, задержаться у одного из многочисленных потайных глазков? Просто для того, чтобы ощутить трепет, возникающий каждый раз, когда ты наблюдаешь за кем-нибудь, оставаясь незримым. Халиб без особых угрызений совести признавался себе в этой склонности.
Опыт четырнадцати поколений предков, обладавших абсолютной властью, научил Халиба, что хотя императоров запоминают по особенностям их характеров, выживают они исключительно благодаря своевременно применяемым умственным способностям. И своевременно полученным сведениям.
Тут императору вспомнился капитан Лэннет. Халиб нахмурился и прогнал непрошеное воспоминание.
Когда Халиб спустился на самый нижний уровень лабиринта, ему пришлось взять себя в руки, чтобы отделаться от ощущения присутствия других существ и других времен. Эти подземелья, расположенные глубоко под дворцом, были созданы при предыдущих властителях. Халиб часто размышлял о складе ума людей, желавших держать свои жертвы у себя под боком, но так, чтобы никто не мог увидеть их агонии. Интересно, что сказали бы его предки о своем потомке, если бы знали, что каждый раз, когда он приходит сюда, ему слышатся крики и стоны, скрежет и грохот адских приспособлений? Но среди этих звуков никогда не появлялись голоса его предков. Только голоса их жертв. Халиб не желал задумываться о том, что могло за этим крыться.
Пробираясь вперед, Халиб дошел до небольшого ящичка, вмурованного в стену. Наклонившись к нему, император произнес несколько слов. Мгновение спустя две массивные каменные глыбы, сплавленные воедино лазерным лучом, отъехали вбок, открывая проход. Ролики тихо вздохнули под их весом. Помимо этого звука, тишину нарушало лишь участившееся дыхание Халиба. Когда император выключил свой фонарик, дверной проем озарился неярким светом. Халиб пригнулся и шагнул через порог.
Выпрямившись, он устремил взгляд поверх семи свечей, горящих на полу маленькой пещеры, — прямо в белые, слепые глаза женщины, призвавшей его сюда.
— Я пришел, Астара, — сказал он. — Ты вызвала меня.
Женщина была элегантна. Облаченная с ног до головы в черное, она была так же пряма, как посох, который она держала в правой руке. Но странный наклон ее тела выдавал тайну: чтобы стоять так прямо, женщине необходима была опора. И все же на ее прекрасном лице была написана привычная безмятежность. Когда женщина поклонилась в ответ на приветствие Халиба, ее серебряные волосы, струящиеся по спине и плечам, замерцали в свете свечей подобно расплавленному металлу. Голос женщины был низким и певучим.
— Я просила тебя прийти, Возвышенный. Ты даровал мне такую привилегию. Я никогда не стану «вызывать» тебя. Для этого я слишком тебя уважаю. Но все же, если быть честной с собой, я должна сказать: меня снедает глубокое беспокойство. Об этом нельзя молчать, Возвышенный. Цель не всегда оправдывает средства.
Халиб вспыхнул.
— Милые комплименты и грубая критика. Чего, по-твоему, я не должен был заметить?
Ответная улыбка женщины была исполнена печали.
— И то, и другое шло от чистого сердца. Но важно лишь одно. Люди, которые заботятся друг о друге, часто обмениваются комплиментами, чтобы доставить другому приятное. Но лишь те, кто заботится друг о друге по-настоящему, могут честно критиковать друг друга. Ты очень дурно обошелся с капитаном Лэннетом. Ты уверен, что это было необходимо?
— Он стал неузнаваем — ты это имеешь в виду? Операция, другие отпечатки пальцев — я знаю, что это больно, но это было необходимо, ради его же безопасности. Он прошел подготовку, получил новое имя, другую биографию. Это трудно…
— Хоть я и слепа, но знаю, что сейчас ты покраснел, — перебила императора Астара. — Я знаю, что ты смотришь в сторону, а не мне в глаза. И я знаю, чем это вызвано. У Взыскующей слишком много друзей и слишком много глаз, чтобы ее можно было обмануть такими увертками. Я говорю о последнем позорище, о ночном допросе.
— Он держался великолепно! — выпалил Халиб. И сам удивился гордости, прозвучавшей в его словах. — Он понятия не имел о том, что это проверка, — поспешно продолжил император, — и все-таки не дрогнул. Я признаю, мои методы весьма суровы. Но ты должна признать, что они эффективны. А цель действительно оправдывает средства.
