— Разденься, — тихо попросила девушка. — Или ты меня
стесняешься?
— Стесняюсь, — улыбнулся он, снимая рубашку.
Ее холодные ладони заскользили по его груди.
— Подруги говорят мне, что самые лучшие любовники — это
мужчины в сорок лет. Когда они все умеют и все знают. Сколько тебе лет? Сорок
пять?
— Меньше. Тридцать девять.
— Идеальный возраст, — кивнула она. — Снимай брюки. Я буду
ждать тебя в спальне.
Девушка поднялась и, грациозно ступая, вышла из комнаты. Он
вдруг понял, что именно казалось ему пошлым. Понял после ее слов. Им обоим
нужна была эта встреча как доказательство собственной состоятельности. Ей в
девятнадцать лет нужно было обязательно переспать с сорокалетним мужчиной,
чтобы потом рассказывать об этом подругам. А ему нужна была именно молодая
девушка — чтобы почувствовать себя молодым человеком, готовым встречаться со
столь юной особой.
Обоих влекло друг к другу и чисто физическое любопытство.
Прекрасно понимая это, он тем не менее снял брюки и отправился к девушке.
Конечно, она была очень молода. Конечно, не все совпадало
столь идеально, как могло совпадать, но она старалась. В ней был задор,
свойственный молодым, и наглость, свойственная начинающим. В ней не было и
пресыщенности, какая отличает женщин, уже познавших в постели все возможное и
невозможное. Но когда все было кончено и она уснула, он ощутил в душе горечь,
словно изменил сам себе. Он всегда спал один на двуспальной кровати. На таких
же кроватях он спал и во всех номерах гостиниц, где останавливался.
Осторожно поднявшись, он прошел в ванную, включил душ и
долго стоял под спасительной струей горячей воды. После чего надел халат и,
пройдя в кабинет, сел за компьютер. В конце концов он мог бы жениться, как все
нормальные люди, и теперь у него могла быть такая же взрослая дочь. Уже после
всего, перед тем, как она заснула, он поинтересовался, сколько лет ее матери.
Услышав в ответ «сорок», замер на своей половине кровати, боясь шевельнуться.
Все правильно. Он терял время. Ему всегда казалось, что он потерял нить где-то
там, в восемьдесят восьмом, когда, спасая первого и последнего Президента
Советского Союза, встал под пули и оказался на грани между жизнью и смертью.
Стремительные события восемьдесят девятого уже проходили без его участия.
Словно его вычеркнули из жизни.
Начинался распад страны, за которую он проливал кровь,
началось предательство человека, которого он защищал. Горбачев оказался не
просто слабым политиком. Он оказался циничным болтуном, способным предать все и
всех. Он предал всех своих друзей в Восточной Европе, предал товарищей по
партии, предал страну, которой присягал и которую обязан был защищать до
последней капли крови. Каждый раз, глядя на его последующие выступления по
телевизору, Дронго испытывал нечто похожее на разочарование и сожаление,
чувствовал себя обманутым. Как они тогда верили этому человеку, как были
преданны. И как безнравственно он поступил, «сдав» всех, кого можно было
«сдать», и обманув всех, кто ему доверял.
Впрочем, все это было уже в прошлой жизни. Новая жизнь,
начавшаяся в девяностые, требовала новых ориентиров. И бывший эксперт ООН, один
из лучших инспекторов Интерпола, аналитик, равного которому не было ни в одной
спецслужбе мира, стал безработным пенсионером. Впрочем, пенсию ему никто не
хотел платить, ни одна республика. Ни Россия, не считавшая его своим. Ни
Азербайджан, соответственно, считавший его российским офицером.
Дронго работал на компьютере, он снова читал наброски и
записи погибшего Звонарева. И вдруг подумалось, что такие, как Звонарев,
гораздо лучше устраивались в жизни, чем сам Дронго. Он был более напорист,
обладал большей жизненной энергией, не забивал себе голову рассуждениями о
служении отечеству и верности присяге. Для них важнейшим стимулом являлись
деньги и власть. Вернее, власть как производное от денег. А самый большой успех
в жизни — это деньги, на которые теперь действительно можно купить все. В том
числе и кресло депутата, и красивую женщину, и даже здоровье, которое можно
поправить в лучших клиниках Швейцарии и Германии.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, он обернулся. Девушка,
которая заснула на его кровати, проснулась. Обнаружив, что спит одна, она
пришла к его кабинету босиком и встала к двери, не решаясь войти.
— Ты работаешь? — спросила она.
— Да. Тебя что-то беспокоит?
— Странно… — улыбнулась девушка. — Ты первый мужчина,
который меня бросил. Ушел от меня работать. Правда, странно?
Он тоже улыбнулся.
— Я не ушел. Ты заснула, а я не хотел тебя будить. Поэтому и
пришел в кабинет.
— Странно, — повторила она. — Обычно ребята не успокаивались
и будили меня. А ты оставил…
— Наверное, потому, что у меня гораздо меньше сил, чем у
твоих знакомых, — пошутил Дронго.
— Нет, — возразила она, — больше. Только ты не такой, как
все…
— Не такой? — переспросил он, заинтригованный.
— Другой. — Она пожала плечами, смущенно улыбаясь, а потом
спросила:
— Мы еще увидимся?
— А ты хочешь, чтобы мы виделись?
— Да, — кивнула она. — Если можно.
— Можно. — Ему было приятно, что она стоит на пороге
кабинета, не решаясь войти. И было приятно, что хотела с ним встречаться.
— Иди спать, — сказал он. — Спокойной ночи.
— Ты не придешь?
— Приду. Вот закончу работу и обязательно приду.
— Говорят, на рассвете любовь бывает самой крепкой. А я
всегда засыпала, — пожаловалась она. — Ты разбудишь меня на рассвете?
— Обещаю.
— Спокойной ночи. — Она улыбнулась и, повернувшись, ушла.
Теперь он слышал, как ступают по полу ее босые ноги.
Дронго снова повернулся к компьютеру. Он отметил три клуба,
которые посещал Звонарев. Зачем посещал? Звонарев ведь писал о досуге молодежи,
о разных бандах. А клубы были официально зарегистрированы. Интересно, почему
именно эти три клуба? Дронго начал еще раз считывать информацию. Получалась
интересная картинка. Если в двух клубах Звонарев побывал лишь по два раза, то
третий посетил восемь раз. И даже ходил в мэрию, интересовался, кто именно
регистрировал клуб «Прометей». У него среди записей есть и такая: «проверить
„Прометей“ в мэрии». Почему его заинтересовал именно этот клуб? Дронго набрал
информацию. Странно, что об этом клубе нет никаких данных. Он ввел информацию,
обозначив поиск всех данных Звонарева о «Прометее». Клуб находится довольно
далеко от центра. Всего сорок пять членов. Президент Кошкин Михаил
Станиславович. Ветеран Афганистана. Воевал в Чечне. Ранен. Имеет награды.
Бывший десантник. Офицер, майор, инвалид. У него нет левой
стопы, оторвало в Грозном. Ничего необычного. Такие клубы есть по всей Москве.
Почему именно этот клуб заинтересовал Звонарева?
