Джангерс не оттягивал объявление эмбарго и не вступал в спор с Ямани. В предыдущих случаях, когда между Aramco и саудовским правительством возникали разногласия, процесс их урегулирования всегда был медленным. Еще с 1940-х годов каждый конфликт приводил к массе дискуссий, переговоров и консультаций. Как минимум Джангерс имел возможность отложить процесс объявления эмбарго, однако целый ряд источников указывает, что он решил не идти по привычному пути. Он не проигнорировал первую просьбу, чтобы ждать второй. Он не выступил с контрпредложением. Он не начал обсуждать вопросы сокращения добычи и эмбарго. В своих воспоминаниях об этих событиях Джангерс никогда не упоминал, что он полагался на Госдепартамент, как его предшественники, привлекавшие к работе Чайлдза, Хэра и Харта во времена острых споров. Государственный департамент США помог американским нефтяникам в 1940-е и 1950-е годы, поскольку нефть в то время была вопросом национальной безопасности для Соединенных Штатов. И, конечно же, это являлось вопросом национальной безопасности в 1973-м.
По словам Джангерса, он и сотрудники Aramco разработали точную систему, в рамках которой компания отслеживала каждый баррель нефти, покидавший берега Саудовской Аравии, с тем чтобы соответствовать требованиям Ямани по снижению объемов производства и эмбарго. Сокращение добычи произошло за счет нефти, находившейся под эмбарго. Более того, Aramco сократила добычу еще больше, чем требовал Ямани, поскольку, по словам Джангерса, он и Aramco хотели быть уверены в том, что удовлетворят саудовцев. В своей книге, написанной 40 лет спустя, Джангерс отчасти гордится логистическим подвигом, совершенным Aramco. Он писал: «Я должен признаться, что король дал мне совершенно правильный ответ, когда я настаивал на том, что это невозможно сделать. Он знал, что Aramco это по силам. Aramco знала, как это сделать»{48}.
22 октября Совет безопасности ООН призвал к прекращению огня в войне 1973 года, что, однако, не было прямо связано с действиями ОПЕК. Голосование по этому вопросу прошло в совете всего через день после разговора Ямани и Джангерса. Война закончилась 25 октября. Однако сокращение добычи странами — членами ОПЕК и эмбарго продолжались в том или ином виде еще четыре с половиной месяца.
Когда на встрече в Кувейте в середине октября 1973 года ОПЕК решила повысить объявленную цену на нефть на пять долларов за баррель, члены организации даже не представляли себе, что менее чем через месяц они смогут продавать баррель нефти по рыночной цене 16 долларов. К середине ноября страны ОПЕК поняли, что смогут заработать намного больше денег, если они откажутся продавать нефть через иностранные нефтяные компании и получать прибыль на основе объявленной цены, а вместо этого станут продавать нефть по рыночной цене. К примеру, после того как Иран начал продавать нефть по 17 долларов за баррель, он больше не видел смысла в том, чтобы ограничиваться лишь малой долей этой суммы на основании соглашения об объявленной цене с иностранными нефтяными компаниями. Члены ОПЕК согласились встретиться снова 23 декабря, чтобы обсудить новую цену на нефть, отражавшую реальное состояние рынка{49}.
В тот день Иран потребовал повышения цены в четыре раза. Амузегар хотел, чтобы объявленная цена выросла до 17–20 долларов за баррель. Ямани согласился с тем, что цена должна быть поднята, однако выступил против ее резкого повышения, на чем настаивал Иран. Саудовский министр считал, что столь значительное повышение способно разрушить мировую экономику и, соответственно, помешать самим странам ОПЕК. Ямани предложил более умеренный рост до семи или восьми долларов за баррель. Ямани и Амузегар спорили в течение всей ночи, пока иранский министр нефти наконец не позвонил шаху и не убедил его согласиться на объявленную цену 13,3 доллара за баррель. Затем Ямани позвонил королю Фейсалу, однако ему удалось пообщаться только с заместителем наследного принца Фахдом, который сообщил Ямани, что поддержит единство ОПЕК. Ямани вновь отправился к столу переговоров и смог убедить Амузегара снизить цену до 11,65 доллара за баррель. Иранцы тут же сообщили об этом репортерам, напряженно ожидавшим решения организации{50}.
После собрания Ямани недвусмысленно выразил свое сожаление. По его словам, «более низкая объявленная цена была бы более справедливой и разумной»{51}. Король Фейсал разгневался, узнав о решении членов ОПЕК назначить столь высокую цену, однако, по всей видимости, он не винил в этом Ямани. Главное беспокойство Фейсала состояло в том, что высокая цена могла привести к экономической нестабильности в странах, потребляющих нефть Aramco. Фейсал в первую очередь думал о долгосрочных финансовых целях Саудовской Аравии{52}. Положения о сокращении объемов производства вместе с некоторыми аспектами нефтяного эмбарго оставались в силе до 12 марта 1974 года, когда Саудовская Аравия официально отменила все оставшиеся установления, связанные с нефтяным эмбарго{53}. Некоторые историки, например Дэниел Ергин, считают, что невозможно достоверно объяснить, почему ОПЕК остановилась именно в то время{54}. А Роберт Лейси полагает, что Саудовская Аравия отказалась от сокращения добычи и от эмбарго только после того, как США согласились продавать саудовскому правительству современное военное оборудование{55}. Но вполне вероятно, что саудовцев хотя бы отчасти подтолкнуло к прекращению эмбарго стремление получать прибыль.
Экономические и психологические последствия действий ОПЕК были крайне суровыми. Нефтяной кризис 1973–1974 годов вызывал хаос в торговле бензином в США, Европе и Японии. Помимо того что цены на нефть тут же подскочили значительно выше новой объявленной цены ОПЕК (5,11 доллара за баррель), возник дефицит. Американцы столкнулись с нормированием продаж бензина. Частным потребителям было разрешено покупать бензин раз в два дня в зависимости от того, была ли четной или нечетной последняя цифра на номерах их автомобилей. Удлинялись очереди на бензоколонках. Действия ОПЕК не только опустошили кошельки американских потребителей, но и нарушили их повседневную жизнь. В Японии в результате нехватки бензина и роста цен начались волнения. Доклады о росте цен барреля нефти до 16 или даже 22 долларов пугали торговцев нефтью и подстегивали панику, которая лишь повышала цены{56}. В 1982 году, почти через десять лет после этих событий, государственный секретарь США Генри Киссинджер объяснял во время очередного нефтяного кризиса, что «эффект этих конвульсий проявляется и по сей день. Наша экономическая система еще не восстановилась до конца; политические и социальные последствия случившегося по-прежнему заметны»{57}.
Мир начал понимать, что нефтяной кризис — это политическая акция, совершаемая экономическим оружием. Он увидел, как богатые нефтью страны Ближнего Востока обретают экономическое влияние над промышленно развитым миром во имя политических целей, связанных с арабо-израильским конфликтом. Однако некоторые свидетельства показывают, что, хотя стремление поддержать Египет и Сирию сыграло свою роль в развитии нефтяного кризиса, основная мотивация ОПЕК состояла в ином. Государствами — членами ОПЕК и, в частности, Саудовской Аравией двигало прежде всего желание повысить цены на нефть и обрести контроль над своими нефтяными ресурсами. Война 1973 года обеспечила богатым нефтью странам удобное политическое оправдание для того, чтобы забрать власть на нефтяном рынке у иностранных нефтяных компаний и быстро увеличить свою прибыль. Что же касается поставленной цели надавить на Соединенные Штаты и Израиль, то здесь тактика ОПЕК не сработала.
