Двадцать процентов было значительно меньше 50 %, о которых изначально говорил Ямани, однако после нескольких раундов переговоров последний смог убедить Aramco продать 25 % при условии, что правительство сможет купить до 51 % акций к 1981 году{14}. Соглашение предполагало, что к 1981-му Саудовская Аравия будет в состоянии приобрести большинство акций нефтяной компании, от которой зависело будущее страны. Эта договоренность, получившая название «Общее соглашение об участии», была достигнута 2 октября 1972 года. Ее положения распространялись также на Кувейт, Абу-Даби и Катар. Это была не национализация под дулом пистолета, подобно национализации Anglo-Iranian Oil Company, проведенной Ираном в 1954-м, и не вынужденное согласие со стороны Aramco. В своих показаниях на слушаниях в конгрессе руководитель одной из компаний — акционеров Aramco объяснил, что «Саудовская Аравия заплатила за свои акции»{15}. Никто из участников слушаний так и не рассказал, сколько именно дали Саудиты за 25 % акций, упомянув лишь, что для расчета цены, которую должны были выплатить страны Залива, использовалась формула «обновленной балансовой стоимости». В основе самой консервативной оценки лежала «чистая балансовая стоимость», то есть разница между активами и пассивами. По свидетельству нескольких участников переговоров, «обновленная балансовая стоимость» так или иначе была выше{16}. Репортеры предположили, что Саудовская Аравия могла заплатить за первые 25 % акций Aramco около 500 миллионов долларов{17}.
В итоге американские акционеры Aramco оказались в намного лучшем положении, чем некоторые другие международные нефтяные компании на Ближнем Востоке. Правительство Ирака резко национализировало в 1972 году Iraq Petroleum Company, консорциум из нескольких иностранных компаний. Полковник Муаммар Каддафи в 1971-м национализировал активы British Petroleum в Ливии. Практически любой руководитель Aramco мог во всеуслышание признать, что материнским компаниям повезло в 1970-е годы в том, что они состояли в партнерстве с Саудовской Аравией, а не с одним из более радикальных режимов. Эр-Рияд не был готов использовать силу своего полицейского государства или авторитарную власть для национализации нефтяной отрасли. Саудовское правительство стремилось получать прибыль, а не иметь слишком много власти, и Ямани и король увидели правильный путь, позволявший оптимизировать саудовскую прибыль и обеспечить власть на многие годы вперед. Они были терпеливы и хотели идти традиционным путем, чтобы достичь поставленных целей — возможно, и не для себя самих, но для будущих поколений Саудитов.
* * *
Почти через год после успеха на переговорах, завершившихся подписанием соглашения об участии, Ямани был готов возглавить команду ОПЕК на переговорах с иностранными нефтяными компаниями. В течение десяти с лишним лет богатые нефтью страны и иностранные компании работали в рамках так называемой системы объявленной цены, согласно которой компании рассчитывали долю дохода, выплачиваемого странам (обычно в виде налогов), на основании некоей фиксированной объявленной цены, а не той, по которой они продавали нефть на самом деле. Когда рыночная стоимость нефти резко падала, иностранные компании корректировали цену, объявленную в одностороннем порядке. В результате страны, на территории которых находились месторождения, получали меньше денег. Споры относительно объявленной цены в 1959 и 1960 годах сыграли важную роль в создании ОПЕК усилиями Тарики и Альфонсо, однако ОПЕК в то время не имела никаких практических рычагов для защиты интересов своих членов{18}.
Основными вопросом в 1973 году оставалась цена нефти. В 1970-е спрос на нефть стремительно рос, и иностранные нефтяные компании начали продавать ее по текущим рыночным ценам, значительно превышавшим объявленную. Это значило, что компании получали в расчете на каждый баррель нефти больше денег, чем страны. Министры нефти входящих в ОПЕК государств решили разобраться с этой ситуацией и пригласили представителей иностранных компаний на встречу в октябре 1973 года{19}.
Переговоры начались 8 октября в здании постоянной штаб-квартиры ОПЕК в Вене. Ямани вместе с иранским министром нефти Джамшидом Амузегаром представляли ОПЕК{20}. Нефтяные компании были представлены Андре Бенаром из компании Shell и Джорджем Пирси из Exxon, другом Ямани. Пирси, как американец, работавший на американскую компанию, не должен был объединяться с представителями других иностранных нефтяных компаний при обсуждении вопросов ценообразования, однако министерство юстиции освободило его от необходимости следовать антимонопольному закону — такое же особое освобождение уже получали ранее он и его коллеги{21}. За два дня до переговоров в Вене началась война 1973 года между Израилем и арабскими странами (Египтом и Сирией).
Основные дискуссии велись вокруг новой объявленной цены. Обе стороны понимали, что с ростом рыночной цены должна была увеличиваться и объявленная. Бенар и Пирси начали переговоры с предложения поднять объявленную цену нефти на 15 % (около 45 центов за баррель). Ямани ответил, что ОПЕК стремится к увеличению цены на 100 % (еще около трех долларов за баррель){22}. Было очевидно, что позиции сторон очень далеки друг от друга. Ямани и Амузегар отталкивались от своего изначального предложения, а Пирси и Бенар не имели полномочий соглашаться на увеличение цены более чем на один доллар за баррель{23}. Иностранные нефтяные компании, которые они представляли, хотели выиграть время. Они сообщили, что им необходимо проконсультироваться с правительствами основных стран — импортеров нефти, таких как Соединенные Штаты, Великобритания, Франция и Япония{24}.
Встреча могла растянуться еще на неделю, но Ямани и Амузегар не могли долго ждать. Из-за начала войны 1973 года ОПЕК запланировала специальное собрание на 16 октября в Кувейте. К 14 октября Ямани и Амузегар уже знали, что, если им не удастся достигнуть соглашения с нефтяными компаниями по новой объявленной цене, их коллеги-министры в Кувейте потребуют одностороннего повышения цен без учета мнения нефтяных компаний. Страны просто могли увеличить ставки налогов, чтобы заставить иностранцев платить. Даже если Саудовская Аравия и другие страны вели в прошлом переговоры о тех или иных ставках налогов с иностранными нефтяными компаниями, каждая страна имеет суверенное право менять ставки налогов без каких-либо предварительных обсуждений. Также Ямани знал, что арабские лидеры-националисты Ирака и Ливии готовы надавить на арабских участников ОПЕК с тем, чтобы те встали на их сторону в войне 1973 года{25}. Саудовский министр нефти четко дал понять, что не хочет, чтобы война повлияла на нефтяной бизнес. По его словам, он «не стремился мешать цены с политикой», но лишь до тех пор, пока Бенар и Пирси могли обсуждать соглашение, что было вполне логичным{26}.
