Как и его предки, Абдель-Азиз заключил с улемами взаимовыгодное соглашение. Улемы были включены в систему государственного устройства: получали зарплату из правительственного бюджета и имели право решать некоторые вопросы в юридической, социальной и отчасти образовательной сферах. Таким образом, король, с одной стороны, отстранил улемов от государственной, военной и внешней политики и от экономики, а с другой, превращал потенциально мощных врагов в союзников. В финансовом плане включение улемов в государственный аппарат было очень выгодным, и они признали право семьи аль-Сауд на царствование{9}. Улемы имели некоторые полномочия в определенных областях (судебной, социальной и образовательной), и семья аль-Сауд часто консультировалась с ними. Но во всех остальных политических вопросах арбитрами всегда оставались король и его помощники. Время от времени улемы публично подвергали сомнению легитимность некоторых решений семьи по широкому кругу проблем — начиная от телевидения и заканчивая образованием для девочек, однако они никогда не выступали против королевских указов{10}.
Посол США в Саудовской Аравии с 2009 по 2013 год Джеймс Б. Смит сказал по этому поводу: «Если вернуться к изначальному соглашению между аль-Сауд и Мухаммадом Абд аль-Ваххабом, то члены семьи аль-Сауд управляли правительством, а духовные лица — религиозными делами. Иными словами, одни ребята занимаются законами Бога, а другие — законами человека. И они всегда поддерживают друг друга. Так и выглядит согласие»{11}.
Саудиты поддерживали ваххабитские религиозные традиции и практики прежде всего по причине собственной религиозности. По общему мнению, Абдель-Азиз был глубоко набожным человеком и придерживался принципов и обычаев свой религии в течение всей жизни. Фейсал и Халед, третий и четвертый короли, также были известны как глубоко религиозные люди, которые полностью разделяли убеждения и практики ваххабитского ислама. Рассказывают, что Халед при исполнении повседневных королевских обязанностей постоянно сверял свои решения с Кораном, хранившимся в его тобе{12}. Другие принцы, например Мухаммад, который не стал королем, но много лет играл важную роль как старший из братьев, и Фахд, взошедший на трон, менее рьяно соблюдали исламские заповеди. По некоторым источникам, за границей Мухаммад и Фахд играли в азартные игры, часто посещали ночные клубы и устраивали экстравагантные вечеринки. Однако, выступая в качестве глав семей и министров саудовского государства, публично они придерживались принципов веры своего отца. Став наследным принцем, Фахд бросил азартные игры, а возглавив страну, он даже перестал ездить в свой огромный дворец в испанской Марбелье, где, по некоторым данным, он и его гости тратили по «десять миллионов долларов в день на различные удовольствия, которые предлагал курорт»{13}. Семья аль-Сауд в целом пыталась позиционировать себя на публике как набожную вне зависимости от того, во что верили отдельные короли и принцы или как они вели себя в быту.
Поддержка религиозных авторитетов Саудовской Аравии была важной стратегией, помогавшей семье аль-Сауд легитимировать и сохранять свою власть. Активная поддержка улемов и связи с ними играли ключевую роль в режиме почти каждого монарха-Саудита. Разумеется, Абдель-Азиз заключил договор с улемами, узаконившими его восхождение на трон, по религиозным причинам. А затем эта сделка подкреплялась и поддерживалась сыновьями Абдель-Азиза. Братья никогда не думали о том, чтобы передать трон от Сауда к Фейсалу без соответствующей фетвы от улемов. В период своего правления Халед встречался с религиозными лидерами государства каждый вторник, а Фахд, его преемник, продолжил эту традицию, несмотря на то что консервативные улемы порой противостояли ему в некоторых политических вопросах.
Применение в стране новых технологий также требовало переговоров и одобрения улемов. Особенно ожесточенными были споры относительно телевидения в 1963 году. В 1962-м Фейсал как наследный принц огласил программу дальнейшего развития Саудовской Аравии, предполагавшую в том числе внедрение телевидения. С самого начала улемы противились этой идее на том основании, что телевидение принесет в дома «разврат»{14}. Фейсал решил все же дать саудовскому обществу телевидение, невзирая на возражения улемов, но чтобы получить их одобрение, он заключил с ними дополнительную сделку. Фейсал позволил улемам отслеживать содержание телевизионных программ и подвергать цензуре все, что казалось им неприемлемым или противоречащим исламским ценностям{15}. Те вырезали романические сцены из иностранных фильмов и даже части анимированных фильмов студии «Дисней», в которых Микки-Маус целовал свою подружку Минни в щечку{16}.
Решение Фейсала ввести телевизионное вещание раскритиковал и один из членов его собственной семьи. Халед ибн Мусаид, принц и внук Абдель-Азиза, вместе с группой фанатиков участвовал в довольно хаотической кампании против телевидения. Он считался психически больным и лечился в специализированном заведении в Вене в 1961 и 1963 годах. При этом он много лет боролся против плана короля Фейсала дать телевидение народу Саудовской Аравии. Считая, что эта технология противоречит исламским ценностям, он публично говорил о ней как о «работе дьявола»{17}. В 1966 году он со своими единомышленниками атаковал телевизионную станцию с целью разрушить антенну. Группа была захвачена полицией, и стражи порядка застрелили Халеда ибн Мусаида, когда тот потянулся к оружию{18}. Телепрограммы, как и прежде, цензурировались улемами, хотя в последующие годы спутниковые тарелки позволили саудовцам смотреть передачи на арабском и иностранных языках, которые транслировали станции, неподвластные религиозным властям. Семья аль-Сауд продолжала следовать сделке, заключенной ее патриархом с улемами. Братья использовали последних как источник легитимности, однако взамен уступали религиозным лидерам контроль над определенными аспектами жизни саудовского общества.
Улемам были предоставлены уникальные привилегии: они могли отрыто критиковать и даже нарушать правительственную политику. Однако им никогда не позволялось участвовать в каких-либо мятежах. Они довольно быстро стали придерживаться точки зрения, что критика правительства и противодействие правлению королевской семьи считаются «смертным грехом»{19}.
В 1979 году, когда Саудовская Аравия находилась в самом разгаре процесса либерализации, группа религиозных фанатиков захватила Заповедную мечеть в Мекке. В ней располагается Кааба, главная святыня мусульман. Инцидент стал настоящей национальной травмой и кардинально изменил отношение аль-Сауд к множеству вопросов. Семья отреагировала усилением религиозного традиционализма. Правительство приняло соответствующие меры, а улемы возглавили процесс перемен. Посол Смит дал довольно четкую картину того, что произошло в 1979 году: «Саудовская Аравия начала становиться ультраконсервативным государством после атаки на Заповедную мечеть»{20}.
