Сулейман нашел идеальное время для битвы с Aramco, если принять во внимание войну в Корее и начало кризиса отношений между Ираном и Anglo-Iranian Oil Company. Сложно сказать, в какой степени эти глобальные кризисы послужили толчком для действий Саудовской Аравии, или же та просто решила воспользоваться ситуацией. Однако соглашение о равном разделе прибыли было заключено перед Новым годом; иранский нефтяной кризис начался в марте 1951-го; король заверил американцев в том, что хочет, чтобы Aramco осталась в его стране «навсегда», в начале июня 1951-го; а к июлю 1951 года Сулейман обратился к ним с обусловившим конфликт требованием выплатить аванс. Американцы наблюдали за событиями в Иране. Безусловно, это же делали и саудовцы.
Также саудовцы отмечали, как растет производство нефти Aramco по мере того, как американская компания все активнее заполняла нишу, созданную внезапным снижением британского экспорта из Ирана. Король Абдель-Азиз отказался повести свои отношения с американцами по пути становления когда-то сильного британско-иранского партнерства, однако ситуация предоставляла саудовцам отличную возможность. Все обстоятельства как нельзя лучше подходили для того, чтобы Саудовская Аравия попыталась усилить и упрочить свое влияние на Aramco. Беззащитность американцев наряду с абсолютной властью короля могли привести к формированию новых отношений Саудовской Аравии с Aramco, максимально соответствовавших долгосрочным потребностям семьи аль-Сауд.
Министр финансов неофициальным образом проинформировал директоров Aramco о том, что зажиточные саудовские бизнесмены вместе с самим наследным принцем заинтересованы в покупке акций Aramco. В то время долю в Aramco имели лишь четыре крупные американские компании — производители нефти: Jersey Standard (Exxon), Texaco, Standard Oil of New York (Mobil) и Standard Oil of California (Chevron). Руководители Aramco решительно выступили против этого предложения. Джордж Макги, представитель ближневосточного отдела Госдепартамента, позвонил Олигеру и Дьюсу, чтобы получше узнать, что происходит.
«Компания предложила этим зажиточным саудовцам инвестировать в материнские компании Aramco», — рассказал ему Олигер. Совладельцы компании не хотели уступать право собственности на Aramco. Но, по словам Олигера, материнские компании, акции которых свободно обращались на рынке, не против увидеть среди многих тысяч своих акционеров и саудовцев.
Однако, продолжал Олигер, «инвестиции в открытые материнские компании неприемлемы для саудовцев прежде всего потому, что им интереснее вкладывать деньги в свою страну, а не в другие, а кроме того, инвестиции в материнские компании означали бы для них необходимость платить 30-процентный налог на прибыль в Соединенных Штатах».
Макги продолжал расспросы. Какие возражения имелись «против того, чтобы дать саудовцам инвестировать в саму компанию Aramco»?
Олигер ответил, что «продажа акций создает возможность того, что некоторая их часть попадет в руки еврейских инвесторов, а это нежелательно для правительства Саудовской Аравии». Олигер пытался сказать, что, если бы акции Aramco были выставлены на продажу, саудиты могли бы обнаружить, что рядом с ними в списке владельцев оказались евреи, — такая ситуация не понравилась бы саудовцам. Однако Макги не поверил его доводам или не принял их. Он продолжил задавать вопросы, пока Олигер не признался, что «в принципе есть возможность контролировать условия первичной продажи акций и наложить ограничения на передачу акций с тем, чтобы избежать еврейских инвестиций». Иными словами, вся эта история с евреями была всего лишь отговоркой руководителя Aramco.
Макги быстро понял, что реальная причина, по которой Aramco отказалась продавать акции, состояла в том, что в этом случае материнским компаниям Aramco пришлось бы продавать те акции, которые у них уже были. Их изначальные инвестиции в Aramco составили 11 миллионов долларов, однако стоимость компании в 1951 году значительно выросла. Эта стоимость «не учитывала нефтяные ресурсы», принадлежавшие королю.
«Следовательно, — продолжал Олигер, — любые изменения в составе акционеров Aramco приведут к переоценке стоимости компании и значительному повышению налога на прирост капитала для владельцев акций». Макги понял, что имеет в виду Олигер: материнские компании Aramco не желали продавать акции только потому, что не хотели платить налог на увеличение рыночной стоимости капитала. Дальнейшие расспросы помогли Макги понять и то, что новые налоговые обязательства Aramco вряд ли повлияют на реальное производство нефти — а ничто другое не заботило Госдепартамент. Производство нефти было делом национальной безопасности (в отличие от налоговых обязательств Aramco).
Передача акций была не единственной просьбой Абдаллы Сулеймана. «Судя по всему, — сказал Олигер, — у них появилось желание ввести представителя Саудовской Аравии в совет директоров Aramco». По его словам, эта просьба была связана скорее «с соображениями престижа, чем с тем, что такой участник правления сможет внести важный вклад в работу компании».
«А что плохого в том, чтобы это сделать и воспользоваться всеми благоприятными последствиями этого решения?» — спросил Макги.
Олигер не согласился, сказав, что «это повысит престиж лишь данного человека, а не страны в целом», и пустился в объяснения.
С точки зрения Госдепартамента, такое же упрямство принесло британцам много неприятностей в отношениях с иранцами. Ситуации были не идентичными, однако похожими. Макги спросил, «удовлетворены ли работой Aramco жители Саудовской Аравии». Он пытался оценить вероятность аналогичной катастрофичной национализации.
Олигер сообщил, что большинство саудовцев довольны работой Aramco, хотя налицо глубокая озабоченность, связанная с болезнью Абдель-Азиза и, соответственно, с ослаблением королевского контроля над двором. Разумеется, добавил Олигер, это отражало мнение «примерно 25 % населения, более внимательного к таким вопросам, чем остальные жители страны».
«Если Саудовская Аравия захочет провести национализацию, — сказал Олигер, — Aramco будет рада завтра же передать ей в руки все необходимое и договориться с правительством о том, как будет дальше работать компания». «Главный козырь Aramco, — продолжал он, — связан с тем, что саудовскому правительству придется взять на себя ответственность за эксплуатационные издержки, составляющие в настоящее время около 150 миллионов долларов в год»{16}. Как говорится в докладной записке, отправленной Макги в Государственный департамент США, эти утверждения содержали либо сарказм, либо браваду, поскольку в действительности руководители Aramco не хотели терять компанию.
Слова Олигера демонстрируют почти смехотворное высокомерие и уверенность в том, что саудовцы не смогут управлять компанией так же, как это делают американцы. В том что касалось возможностей саудовцев в 1951 году, Олигер был прав, однако ему недоставало перспективного видения. Он не понял, что истинный план Саудитов заключался в более активном участии в работе Aramco с тем, чтобы в удобное время получить компанию и, как уже говорил Салха, обзавестись «национальной нефтяной компанией Саудовской Аравии».
