Как карьерный дипломат, Чайлдз получал непростые задания и раньше — еще в молодые годы он занимался доставкой продуктов питания в голодавшую Россию в начале 1920-х после большевистской революции — но нынешнее назначение было для него особенно трудным, поскольку Чайлдз являлся первым послом США в стране. Именно ему предстояло задать нужный тон в отношениях Америки с Саудовской Аравией{4}.
Причудливая личность Чайлдза и его упорная настойчивость в «выстраивании знакомств с представителями менее привычных кругов» в странах, где он работал, не всегда нравились Государственному департаменту США. Он не получал относительно высоких дипломатических должностей до тех пор, пока экономические отчеты, составленные им во время службы в американском посольстве в Бухаресте, не попались на глаза Уоллесу Мюррею, руководителю ближневосточного отдела Госдепартамента{5}. В 1930 году Чайлдза назначили вторым секретарем и отправили в помощь американскому консулу в Каире.
На Ближнем Востоке необычный подход Чайлдза к дипломатии был наконец-то признан эффективным. Чайлдз стал «хорошо известен в Каире как первый иностранный дипломат, предпринимавший попытки подружиться с египтянами». После работы в Иране и Марокко во время Второй мировой войны он получил в 1946 году должность посла в Саудовской Аравии. В мемуарах Чайлдз писал, что в Джидде, где должно было располагаться новое посольство США, «стоит почти непереносимая жара». Чайлдз признавался, что на него «немного надавили», поскольку было известно, что американскому посольству в Джидде «недостает самых базовых удобств». Тем не менее он принял назначение и стал первым американским послом в Саудовской Аравии. Каждый случай общения с королевской семьей и правительственными чиновниками доказывал Чайлдзу, насколько важно «заводить друзей» на Ближнем Востоке. Самая продуктивная стратегия, позволявшая чего-то добиться в Саудовской Аравии, состояла в том, чтобы сначала выстроить защиту, а уже потом идти в наступление. Первая аудиенция у короля Абдель-Азиза заставила посла познакомиться с рядом правил, с которыми он никогда еще не сталкивался — даже в годы службы в Египте, Иране и Палестине. Перед тем как Чайлдз прибыл в королевский дворец в Эр-Рияде (после мучительного полета, начавшегося на примитивной взлетно-посадочной полосе Джидды), он заехал к королевскому портному. Тот снял с него мерку. На следующий день Чайлдзу привезли белую рубаху тоб, платок-куфию в красно-белую клетку, который нужно было наматывать на голову, и икаль — специальный шнур, помогавший удерживать на голове куфию. Все это было подарком от короля Абдель-Азиза, и Чайлдзу сообщили, что посол должен облачаться в эту одежду при каждом визите во дворец. Никогда прежде ему не доводилось делать ничего подобного. Однако Чайлдз был твердо убежден в том, что ему следует слиться с саудовцами и смена одежды хотя бы отчасти поможет ему проникнуть в это незнакомое общество. Посол Джеймс Б. Смит, занявший должность Чайлдза через 60 лет и также надевавший национальный костюм перед визитами к аль-Сауд, пересказывал историю Чайлдза с новыми деталями. «Кроме того что они переодели Чайлдза с ног до головы, ему сказали, что он никогда не должен поворачиваться к королю спиной. Он зашел в зал, вручил свои грамоты, а затем, отступая, запутался в складках тоба и упал на спину»{6}. Тем не менее желание Чайлдза приспособиться к традициям саудовского двора оказалось намного более важным, чем его неуклюжесть; у короля с Чайлдзом сложились доверительные отношения.
В ходе своих следующих визитов ко двору он, не задумываясь, менял западную одежду на просторную рубаху еще до прилета в Эр-Рияд. Понятно, что такой подход разделяли не все сотрудники Госдепартамента. Когда Чайлдз впервые привез из Вашингтона в Эр-Рияд Джорджа Макги, помощника государственного секретаря США, тот пришел в ярость, увидев, как дипломат начал переодеваться уже в самолете перед посадкой. Чайлдз ответил: «До тех пор пока я посол США, я намереваюсь уважать желание короля и наилучшим образом служить интересам моей страны. Если у Вашингтона есть другие идеи, я готов подать в отставку».
Макги продолжал дымиться от гнева из-за «унижения», связанного со сменой одежды, однако в конце концов смирился после того, как они с Чайлдзом прибыли во дворец и портной снял с него мерку. «Я заметил, что после того как Макги привезли новый наряд, он изучил его с нескрываемым интересом и, одевшись, наградил себя одобрительным взглядом», — рассказывал Чайлдз.
Через два дня Макги извинился перед Чайлдзом за свою первую реакцию. Прощаясь, он дружески приобнял Чайлдза и сказал: «Вы были правы, а я ошибался». Демонстрация уважения королю и готовность подчиниться саудовским традициям приносили намного больше пользы, чем отказ от них{7}.
В течение почти четырех лет работы в посольстве Чайлдз чрезвычайно бережно подходил к тому, что он сам называл «необычайно близкими» отношениями с королем. «Во время одного из моих визитов в столицу, — вспоминал он, — король через одного из своих министров даже предложил прислать мне в дом девушку-рабыню на время моего пребывания в городе. Это почти беспрецедентное предложение, поскольку мусульманская традиция крайне негативно относится к случаям, когда неверные физически обладают мусульманскими женщинами».
Разумеется, Чайлдз отказался, однако было известно, что другие иностранные гости пользовались представившейся возможностью. Когда Чайлдз как-то рассказал историю об этом предложении и своем отказе французскому коллеге, он услышал в ответ: «Так мог поступить только американец»{8}.
* * *
Саудовская нефть начала менять глобальный рынок нефти, и этот новый источник дохода начал трансформировать саму страну. Соглашение о нефтяной концессии, впервые заключенное в 1933 году, обеспечило Саудовскую Аравию фиксированной суммой дохода, а также возможностью получать роялти от продаж саудовской нефти компанией Aramco. До того как производство вышло на новый уровень после Второй мировой войны, основным источником доходов саудовского правительства служили налоги и доходы от хаджа, ежегодного путешествия мусульман в Мекку и Медину. Внезапно в 1946 году Aramco начала каждый год приносить саудовской королевской семье больше денег, чем когда-либо было собрано с паломников. Саудовская Аравия могла ожидать, что концессионное соглашение с Aramco будет приносить стране около 15 миллионов долларов в год, хотя 7,6 миллиона из этой суммы выплачивались в форме нефтяных роялти и тем самым зависели от колебаний цен на рынках{9}.
Aramco тратила часть своей прибыли на создание в Саудовской Аравии инфраструктуры, необходимой для успешной работы компании. Король дал Aramco все права на развитие почти безлюдной области вокруг Дахрана. До тех пор пока американцы не вмешивались в традиционную жизнь, которой жили люди в остальных частях страны, Абдель-Азиз позволял американцам действовать по своему усмотрению. Компания строила дороги, порты, взлетно-посадочные полосы, офисы, дома и культурно-бытовые объекты для американских сотрудников, а также общежития для работников-арабов. Подрядчиком в большинстве этих проектов выступала строительная компания из Сан-Франциско под названием Bechtel. Она стремительно превратила крошечную деревушку Дахран в современный западный анклав. В любительских фильмах, снятых компанией в начале 1950-х, можно увидеть бассейн с пресной водой, поле для гольфа, домики для американских сотрудников и теннисные корты. Элементы современности в Саудовской Аравии, такие как качественные аэропорты и быстрые самолеты, значительно упрощали жизнь руководителя Aramco Джеймса Терри Дьюса.
