– Самый безопасный аттракцион, – сказал он и ухмыльнулся.
– Еще раз! – Это же был ее первый настоящий поцелуй! Она его получила в Сейвин-Рок в первую субботу летних каникул и даже не успела ничего сообразить. Вот что она думала, вот почему хотела, чтобы он еще раз…
– Да ну… – сказал Бобби. Хотя… здесь, на верхотуре, кто мог увидеть их и обозвать его девчоночником?
– На слабо?
– А ты не скажешь?
– Нет, ей-богу! Ну, давай же! Скорее, пока мы не спустились.
И он поцеловал ее еще раз. Губы у нее были гладенькие и крепко сжатые, горячие от солнца. Тут колесо снова завертелось, и он оторвался от них. На секунду Кэрол положила голову ему на грудь.
– Спасибо, Бобби, – сказала она. – До чего хорошо было. Лучше не бывает.
– Я тоже так подумал.
Они немножко отодвинулись друг от друга, а когда их кабинка остановилась и татуированный служитель отодвинул защелку, Бобби вылез и, не оглядываясь, побежал туда, где стоял Эс-Джей. И все-таки он уже знал, что самым лучшим в этот день будет то, как он поцеловал Кэрол на самом верху Колеса Обозрения. Это был и его первый настоящий поцелуй, и Бобби навсегда запомнил ощущение ее губ, прижатых к его губам, – сухих и гладеньких, нагретых солнцем. Это был поцелуй, по которому будут взвешены все остальные поцелуи в его жизни – и найдены очень легкими.
Около трех часов миссис Гербер сказала, чтобы они начали собираться – пора домой. Кэрол символически запротестовала – «Да ну, мам!» – и начала подбирать валяющиеся игрушки и другие вещи. Подружки помогали ей, и даже Йен немножко помог (отказываясь выпустить из рук облепленного песком медвежонка, даже когда поднимал и носил). Бобби полуожидал, что Кэрол будет липнуть к нему до конца дня, и не сомневался, что она расскажет подругам про поцелуй на Колесе Обозрения (он ведь сразу поймет, когда увидит, как они собрались в кружок, хихикают в ладошки и бросают на него ехидные многозначительные взгляды), но не произошло ни того, ни другого. Хотя несколько раз он ловил ее на том, что она смотрит на него, и несколько раз ловил себя на том, что исподтишка поглядывает на нее. Ему все время вспоминалось, какими были ее глаза там, наверху. Какими большими и испуганными. А он взял и поцеловал ее. Здорово!
Бобби и Салл взяли большую часть пляжных сумок.
– Молодцы мулы! Но-о-о! – со смехом закричала Рионда, когда они поднимались по ступенькам с пляжа на набережную. Под слоем кольдкрема, которым были намазаны ее лицо и плечи, она была красная, как вареный рак, и со стонами жаловалась Аните Гербер, что ночью глаз не сомкнет: если не солнечный ожог, так пляжные деликатесы не дадут ей уснуть.
– Так кто же тебя заставлял съесть четыре немецкие сосиски и два пончика? – сказала миссис Гербер с раздражением в голосе, какого Бобби прежде у нее не замечал. Она устала, решил он. Да и сам он немножко обалдел от солнца. Спина горела, в носки набился песок. Пляжные сумки, которыми он обвесился, болтались и стукались друг о друга.
– Но еда тут такая вкууууусная, – грустно возразила Рионда. Бобби засмеялся. Он ничего не мог с собой поделать.
Они медленно шли по главной аллее к незаасфальтированной стоянке машин, не обращая больше никакого внимания на аттракционы. Зазывалы бросали на них взгляд-другой, а потом смотрели мимо в поисках свежей крови. Тратить время на компании, нагруженные сумками и бредущие к автостоянке, не имело никакого смысла.
В самом конце аллеи слева стоял тощий человек в широких голубых бермудских шортах, перепоясанной рубашке и котелке. Котелок был старый, порыжелый, но лихо заломлен. А за ленту был засунут пластмассовый подсолнух. Он был очень смешным, и девочкам наконец выпал случай прикрыть рты ладошками и захихикать.
Он посмотрел на них с видом человека, которого еще и не так обхихикивали, и улыбнулся в ответ. От этого Кэрол и ее подруги захихикали еще сильнее. Человек в котелке, все еще улыбаясь, развел руками над импровизированным столиком, за которым стоял лист фибергласа на двух ярко-оранжевых козлах. На фибергласе лежали три карты, красными рубашками вверх. Он перевернул их быстрым изящным движением. Пальцы у него были длинные и абсолютно белые, заметил Бобби. Ни загара, ни красноты.
В середине лежала дама червей. Человек в котелке поднял ее, показал им, ловко крутя ее в пальцах.
– Найдите даму в красном, cherchez la femme rouge – вот что вам надо сделать, только это и ничего больше, – сказал он, – легче легкого, проще простого, легче, чем котенку связать попонку. – Он поманил Ивонну Лавинг. – Ну-ка, куколка, подойди, покажи им, как это делается.
Ивонна, все еще хихикая и краснея до корней черных волос, попятилась к Рионде и пробормотала, что у нее не осталось денег на игры – она все истратила.
– Нет проблем, – сказал человек в котелке. – Это просто показ, куколка, я хочу, чтобы твоя мамочка и ее подруга увидели, как все просто.
– Тут моей мамочки нет, – сказала Ивонна, однако шагнула вперед.
– Нам правда надо ехать, Ивви, не то мы обязательно попадем в затор, – сказала миссис Гербер.
– Нет, погоди минуточку, это ведь забавно, – сказала Рионда. – Рулетка из трех карт. Выглядит просто, как он и говорит, но если не поостережешься, начнешь отыгрываться и отправишься домой без гроша.
Человек в котелке посмотрел на нее с упреком, сменившимся на ухмылку до ушей. Ухмылка низкого человека, внезапно подумал Бобби. Не из тех, кого боится Тед, но все равно низкого.
– Мне совершенно ясно, – сказал человек в котелке, – что в прошлом вы оказались жертвой мошенника. Хотя как у кого-то могло хватить жестокости обмануть такую классную красавицу, я просто вообразить не могу.
Классная красавица – семь на восемь или около того, двести фунтов или около того, плечи и лицо намазаны толстым слоем «Пондса» – радостно засмеялась.
– Хватит трепа, покажи девочке, как это делается. И ты что – всерьез меня уверяешь, что это законно?
Человек за столиком откинул голову и тоже засмеялся.
– В конце главной аллеи все законно, пока тебя не сцапали и не вышвырнули вон… как вам, думается мне, хорошо известно. Ну-ка, куколка, как тебя зовут?
– Ивонна, – сказала она голосом, который Бобби едва расслышал. Салл-Джон рядом с ним с интересом следил за происходящим. – Иногда меня называют Ивви.
– Вот и хорошо, Ивви. Погляди сюда, красотулечка. Что ты видишь? Назови их, я же знаю, ты это можешь, такая умница, как ты. А называя, показывай. И трогай, не бойся. Тут никакого обмана нет.
– Вот эта с края – валет, а с того края – король, а вот эта – дама. Она в середке.
– Правильно, куколка. В картах, как и в жизни, женщина часто оказывается между двумя мужчинами. В этом ее сила, как ты сама убедишься лет через пять-шесть. – Голос его постепенно стал тихим и почти гипнотически напевным. – А теперь смотри внимательно и ни на секунду не отводи глаз от карт. – Он перевернул их рубашками вверх. – Ну-ка, куколка, где дама?
