Суета между тем лишь нарастала. Сломя голову носились туда-сюда взмыленные клерки, солидные сеньоры в богатых нарядах и пышных париках мало чем отставали от служащих и тоже частенько переходили на бег. Из рук в руки передавались какие-то листы и скрипели перья секретарей, а доносившийся с улицы рокот толпы придавал происходящему определенный оттенок обреченности.
Невольно сложилось впечатление, будто нахожусь на тонущем корабле, но ощущение это оказалось обманчивым. Гомон толкавшихся на площади горожан вдруг смолк, а потом обыватели разразились свистом и пронзительными воплями. Собравшиеся в комнате сеньоры поспешили к окнам, не стал отставать от них и я.
Как оказалось, на обозрение горожан вывесили клетки с телами Вольфганга и Фреи; даже после смерти эта злополучная парочка умудрилась остаться вместе.
Терраса первого этажа ратуши переходила в помост, и вышедший на него глашатай зачитывал толпе послание бургграфа. Слышно было плохо, но кто-то догадался приоткрыть раму, и получилось разобрать, что сейчас живописуются злодеяния людоедов и чернокнижников.
Толпа недовольно заворчала, люди жаждали крови и долгих мучений жертв, а им подсунули два бездыханных тела. Ситуацию отчасти сгладило назначенное на вечер празднество, а после заявления об изгнании демона горожане и вовсе начали успокаиваться.
Я с недоумением уставился на магистра Кирга, но тот сделал страшные глаза, а затем нас и вовсе оттащил от окна советник бургграфа.
– Идемте! Да и идемте же! – прошипел он и обратился к полицмейстеру: – Скорее! Вас тоже ждут!
Нашу троицу повели непонятными переходами, а потом я как-то совершенно неожиданно для себя очутился на помосте перед возбужденной толпой. Оказываться перед столь внушительной аудиторией раньше не доводилось, и, сказать по чести, предпочел бы избежать этого и сегодня.
Но куда там! Глашатай вовсю надрывал глотку, в самых красочных выражениях расписывая наши заслуги перед городом. Основной упор он делал на прозорливость магистра-управляющего и полицмейстера, но и меня упомянул раз или два. А дальше на помост и вовсе вышел бургграф – высокий и дородный, с круглым лицом любителя покушать и сонными глазами утомленного ночным загулом кутилы. В толпе послышался свист, но трубачи на балконах ратуши принялись выдувать какую-то бравурную мелодию, очень кстати заглушив гомон смутьянов. Глава города надел магистру Киргу и главе Управы благочестия на шеи шелковые ленты с золотыми медалями, а мне вручил кинжал с усыпанной самоцветами рукоятью и серебряной чеканкой ножен.
С важным видом бургграф помахал рукой толпе и вернулся в ратушу, а вот нас отпустили с помоста лишь после того, как глашатай проорал очередную порцию чепухи.
– А графиня? – спросил я, стоило остаться наедине с магистром-управляющим.
– Не сегодня! – резко ответил тот, и мы отправились на поиски кареты.
По дороге толстяк остыл, пожевал губами и спросил:
– Думаете, я продался?
– И в мыслях не было, – соврал я, разглядывая наградное оружие.
На поверку самоцветы оказались дешевыми поделочными каменьями, а слишком тонкий хвостовик кинжала плохо закрепили в рукояти, да и сталь была не из лучших. Зато в дарственной надписи на клинке не допустили ни одной ошибки.
– Не делайте из меня дурака, Филипп! – фыркнул магистр Кирг, и его щеки даже затряслись от возмущения. – Да, я не образец добродетели! Получить медаль Святого Кристофера – большая честь, а причисление к числу почетных граждан Рёгенмара приятно вдвойне, но это не та цена, за которую я продамся. Я лишь… как бы сказать… прислушался к голосу разума и согласился не усугублять и без того непростую ситуацию беспочвенными обвинениями известной вам особы. Но все еще впереди.
– В самом деле? – позволил я себе скептическую ухмылку.
– Да, Филипп, – подтвердил с недоброй улыбкой толстячок. – В самом деле. Графиня Меллен – злопамятная стерва; либо мы сожрем ее, либо однажды нас найдут в сточной канаве с перерезанной глоткой. Не забывайте об этом, мой дорогой друг. Теперь мы с вами в одной лодке. Поэтому на сегодняшнем приеме улыбайтесь важным персонам, заводите нужные знакомства и не стесняйтесь при нужде вылизывать этим напыщенным болванам задницы. Я именно этим и займусь. И жду того же от вас. На кону наша жизнь, а решающей может оказаться любая мелочь. Это вам ясно?
– Более чем.
– Заберу вас от Княжеского дворика ровно в шесть.
Ничего не оставалось, кроме как пообещать быть на месте.
Меня высадили у крыльца доходного дома, и карета укатила прочь, а я заглянул в каморку Микаэля. Тот валялся на кровати пьяный в стельку, в комнате стоял отвратительный дух перегонного вина. Маэстро Салазар редко когда напивался до подобного состояния, но перед столь жуткой дрянью спасовал даже его железный организм.
– Давно спит? – спросил я у Марты.
– С час, наверное.
Я с обреченным вздохом опустился на краешек кровати.
Хорхе, Хорхе! Как же, старина, мне тебя не хватает! Будто левую руку отрубили…
– Уве приносил еду? – спросил я, переборов приступ уныния.
– Растрепанный мальчик? Никак не мог решить, видит он меня или не видит. Что ты с ним сделал?
– Ничего особенного, – отмахнулся я и указал на маэстро. – Можешь привести в чувство?
Марта покачала головой.
– Разве сам не видишь, что творится с его эфирным телом? Его словно нашинковали, а потом смешали куски в одну кучу, да так и оставили.
– Не магией! Травами!
– И стоит переводить на этого пьянчугу хорошие травы?
– Стоит, раз я тебя об этом попросил.
Ведьма прищурилась.
– Когда ты начнешь учить меня магии, Филипп? – спросила вдруг она.
– В ближайшее время, – неопределенно сказал я, но девчонку такой ответ не устроил, и пришлось пообещать: – Завтра. Смогу уделять тебе по четверти часа в день.
– Час!
– Не торгуйся! Приступай!
– Если принять опьянение за одну из форм отравления… – пробормотала Марта и предупредила: – Уж прости, рвоту вызывать у него не буду. Здесь и без того нечем дышать.
– Делай, что нужно.
Ведьма поставила котелок с водой на огонь, выгребла кочергой из камина несколько углей, растолкла их и высыпала в кружку. Закинула туда же по щепотке разных трав, залила все это кипятком и принялась помешивать оловянной ложкой.
Когда жидкость остыла, общими усилиями нам удалось влить ее в рот Микаэля, и каким-то чудом его даже не вырвало. Впрочем, и заметного эффекта зелье тоже не произвело.
– Придется подождать, – заявила Марта в ответ на невысказанный мною вопрос, и тут в каморку осторожно поскреблись.
– Магистр! – послышался голос домовладельца. – Можно вас на минутку?
