— Да.
— Во сколько? — откладывая вилку, переспросил Борис, окончательно забывая про застолье.
— В десять утра. А ты чего так разволновался?
— В десять? Из дома выходил? — продолжал переспрашивать Борис. — Ты точно уверен, не мог перепутать? Он же с семьей на демонстрации был.
— Насчет демонстрации не знаю. Видел точно в десять, и точно первого. Может, они с Валентиной потом встретились?
— Странно.
— А может, он с утра со своим училищем на демонстрации был, а потом домой переодеться зашел, — предположил Егор.
— Как это — переодеться?
— Ну он же не в форме был, как обычно, а в гражданском. В плаще и в шляпе, — беззаботно поведал Егор. — Борис, ты куда?
Но Борис уже выскочил из комнаты и, схватив с вешалки пиджак, мчался на улицу к телефону-автомату.
— Товарищ майор! Я знаю, кто убийца! Я его вычислил! Он не был на демонстрации, понимаете? Он нас обманул! А помните, как генерал Капустин говорил? Ищите, кому выгодно! Так вот, ему и выгодно! Ему же квартиру должны дать, он же комсорг академии! А если узнают, что его отец предатель? У него же вся карьера рухнет! Его же из комсомола могут исключить! И квартиру не дадут, а Петр Маслов мог проболтаться кому угодно о том, что брат Иван жив, он поэтому и Петра убрал! А Лаптева он убил, потому что увидел, как мы с вами его допрашивать идем, и перепугался. А вдруг мы до правды докопаемся! Его срочно брать надо! Товарищ майор, высылайте группу задержания, а я сразу же туда поеду!
— Да кого брать-то? — едва успел выкрикнуть майор, Борис уже трубку хотел повесить.
— Как кого? — удивился Борис. — Кирилла Маслова. Кого же еще? Я же вам только что все объяснил. Это он отца убил. Его первого мая в десять часов видели выходящим из дома в штатской одежде. В плаще и шляпе. Он наверняка знал, где именно Петр Маслов встречается с братом, и подкараулил его там, потом заманил в подворотню и убил. А когда узнал, что мы вышли на след его отца, решил того предупредить, чтобы тот уехал, а может, и сразу решил убить, а тут еще и нас заметил, пришлось ему торопиться. Товарищ майор, это он, я уверен! Только ему это убийство было выгодно, у него вся жизнь была на карту поставлена!
— Ну Беспалов… Ну ты… — подыскивал подходящие слова майор. — Голова! Молоток ты, Беспалов! Поезжай к Маслову, только сам туда не лезь, нас дождись. Он человек решительный. Опасный. Два убийства — это тебе не фунт изюму. Он что хочешь может выкинуть.
Кирилла Маслова они взяли без шума. Поднялись на этаж, позвонили в нужный звонок. Дверь открыл сам Кирилл. Увидев группу оперативников, молча снял с вешалки плащ, наверное, тот самый, и, крикнув жене, что ему нужно выйти по делу, шагнул за порог, плотно прикрыв за собой дверь.
— Я все расскажу, только не надо, чтобы соседи узнали, жене и детям с ними еще жить, — попросил он майора, и тот согласно кивнул.
— Итак, Кирилл Иванович, мы вас слушаем. Расскажите нам, как вы убили своего отца Маслова Ивана Федоровича, он же Лаптев Николай Владимирович, и дядю Маслова Петра Федоровича, — спокойно, по возможности доброжелательно проговорил майор.
— Все началось в сорок восьмом году. После войны я не вернулся в родной Алапаевск. Отец погиб, других близких родственников у меня не было. Еще до войны я мечтал поступить на учебу в Ленинградский университет, вот и решил, когда война закончилась, поехать в Ленинград. Приехал, устроился работать на верфи, стал готовиться к поступлению в университет, за войну-то все подзабылось, чему в техникуме учили. Познакомился с будущей женой. Она у меня умница. Из профессорской семьи, помогала на первых порах с учебой. Я учился, мы поженились. И вот однажды подходит ко мне возле дома человек. «Вы, — говорит, — Кирилл Маслов?» — «Да». — «Вам просили передать это письмо». — «Кто?» — говорю? — «Вон тот мужчина… ой, а где же он? Но он сказал, это очень важно, и просил прочитать письмо прямо на улице».
Это было так странно! Я сперва посчитал это глупой шуткой. Но человек выглядел солидно, на шутника похож не был, к тому же торопился и сам был явно смущен этой ситуацией. Я взял письмо и, дойдя до Большого проспекта, сел на лавку и прочитал. Письмо было от отца. Я сразу узнал его почерк. Он писал, что жив. Живет в Ленинграде, но под чужим именем. Просил встретиться, о письме никому не говорить. Я, конечно, страшно обрадовался — отец жив! Мне-то сообщили, что он в сорок втором пропал без вести, и я решил, что он погиб, а тут такая радость. На следующий день я пришел в сквер на площади Восстания. Он уже ждал. Сказал, что работает на вокзале в камере хранения и что нам лучше поговорить в спокойном месте. И повел меня через вокзал в сторону складов. Примерно туда, где вы его и нашли.
Вот тут-то он мне все и рассказал. Как попал в плен, как стал полицаем, как обзавелся чужими документами.
— А как он ими обзавелся? — не удержался и задал вопрос Борис.
— Когда наша армия перешла в наступление, он понял, что немцам каюк, и стал думать, как выкрутиться. Раздобыл в немецкой комендатуре документы одного пленного солдата, солдата, понятное дело, в расход, сам вместе с немцами отошел, сколько смог, от той деревни, где полицаем служил, и во время отступления немцев спрятался в разгромленном здании местной больницы. Когда наши вошли в городишко, прострелил себе руку и замотал ее тряпкой, оружие выбросил, выглядел он к тому времени и так скверно, исхудал от страха, небритый, раненый, в разорванной военной форме. Его приняли за военнопленного, забрали в госпиталь, по пути их машина санитарная попала под обстрел немецкой авиации, и он получил осколочные ранения по-настоящему. В общем, в госпитале его подлечили и отправили в тыл.
— А как он в Ленинград попал?
— Домой в Алапаевск он не мог вернуться. Надо было как-то устраиваться, кроме Екатеринбурга и Алапаевска, отец в своей жизни нигде не был, зато был у него еще до войны приятель, который в Ленинграде родился и много ему про Ленинград рассказывал. Ну вот отец и поехал. Да и я, в общем-то, из-за этого приятеля в Ленинграде оказался. Потому что в детстве отец мне все время пересказывал его рассказы о Ленинграде, Петрограде тогда еще. Про Неву, про Невский проспект, про Петропавловскую крепость, Ростральные колонны и прочее, все, что от друга своего слышал, вот так мы оба здесь и оказались.
— А друга того Сергей Капустин звали? — снова не утерпел Борис.
— Точно. Откуда вы знаете? — по-настоящему удивился Кирилл.
— Если бы не он, мы бы это дело не раскрыли, — честно признался Борис.
— Так он, значит, жив? А как же он о нас узнал?
— Когда ваш отец с братом сидели в пивной, буфетчица слышала, как они называли фамилию «Капустин». Конечно, Капустиных на свете много, но так случилось, что генерал Сергей Капустин — мой сосед, и я просто спросил его наудачу, не знаком ли он с Петром Масловым из Алапаевска. Так он вспомнил про вашего отца и рассказал его историю. Разумеется, до того момента, как он стал полицаем и своих же товарищей расстрелял, — без всякой жалости, жестко проговорил Борис.
