Но сбросить в шахту живых людей, безоружных пленников, забросать в яме гранатами и оставить умирать мучительной смертью? Это невозможно! Неправильно. Борис вертелся в кровати, не находя себе места.
А этот крест и великая княгиня, которая раздала все свои сокровища, чтобы помогать бедным? Почему им никогда о ней не рассказывали в школе? Выходит, она была хорошая? Или это у нее барский каприз был? Может, у мамы спросить? Она у него очень умная и образованная, она наверняка и о княгине этой знает.
А то, что Маслову человек перед смертью крест доверил, а тот обманул, по мнению Бориса, очень ярко характеризовало Ивана Маслова. Еще тогда можно было догадаться, что он подлец и хорошего из него ничего не выйдет.
А все же ведь неспроста всплыл в этой истории брат убитого, оставив надежду уснуть, подумал Борис. Сам Петр Маслов был личностью ничем не примечательной. В его биографии нет ничего интересного, жил, работал, важных должностей не занимал. Всю жизнь прожил в одном городе. Воевал, но выдающихся наград не имеет, поразительных подвигов не совершал. Воевал честно, был ранен, выжил, вернулся домой, к дочери, работал на прежней довоенной должности, вышел на пенсию. А вот его брат — дело другое. Совсем другое. Караулил Романовых, возможно, участвовал в их убийстве, присвоил крест, между прочим, ценный, был мастером большого цеха. Коммунистом. Воевал, был ранен, попал в плен, стал предателем, полицаем, после войны пропал. Вот это персонаж для романа. Отрицательный, конечно.
Если бы убили его, это было бы логично, объяснимо, здесь были бы мотивы, подозреваемые… А что, если братья очень похожи? А вдруг кто-то, увидев на улице Петра Маслова, принял его за брата и убил по ошибке? Отомстил. Например, знал его, когда тот был полицаем, и сам решил с ним расправиться? А может, Иван Маслов расстрелял семью этого человека. И убийца, даже поняв, что имеет дело не с Иваном, а с его братом, все равно решил отомстить? А что, и такое бывает, подбодрил сам себя Борис. А может, дело все в кресте? Крест был очень ценный, принадлежал Романовым, может, Иван Маслов проболтался кому-то про него, и этот человек, увидев на улице Петра Маслова, попытался выведать у него, куда делась драгоценность? Нет, слишком заумно. Но версию с крестом тоже отбрасывать не стоит, уже проваливаясь в сон, решил Борис, просто надо хорошенько продумать…
Глава 18
5 мая 1957 года. Ленинград
— Товарищ майор, разрешите обратиться в Чрезвычайный комитет по розыску военных преступников? — сидя перед майором Ерохиным, официально попросил Борис. — Вот рапорт с обоснованием необходимости. А вот мои соображения, — положил он рядышком плотно исписанный листок.
— Гм. Основательно подготовился. Откуда столько сведений?
— Генерал Капустин рассказал. Зашел вчера к нему по-соседски, и вот, — скромно потупившись, сообщил Борис.
— Хитер ты, Беспалов, этакого легкомысленного дурачка тут из себя строил, а самому палец в рот не клади, — одобрительно усмехнулся майор. — Ладно, давай обращайся. Хотя… очень уж ты наворотил, что ли? Как-то все фантастично больно получается.
— А вот нам профессор Агапьин в университете рассказывал, — наклоняясь доверительно к майору, проговорил Борис, — как до революции одно путаное дело расследовали, там и таинственные перстни были, которые раздваивались, и воскреснувшие младенцы, и иностранные шпионы, и…
— Ладно, Беспалов, иди, — бесцеремонно прервал его майор на самом интересном. — Потом расскажешь, работы много.
Борис даже обиделся. Так хорошо беседовали, майор его даже похвалил вроде, а потом ни с того ни с сего «иди, дел много». А история, между прочим, была поучительная, и майору послушать было бы полезно.
Вот нахальный щенок, думал с обидой майор, глядя в спину уходящему Борису. И что это за манера, скажите, своими университетами старшим по званию в нос тыкать? А он к нему как к человеку. Тьфу.
И все же запрос куда следует майор направил, осталось ждать ответа.
— А сейчас-то что делать? — чесал задумчиво макушку Борис. Все его версии так или иначе упирались в Ивана Маслова. — Надо бы выяснить, где бывал со дня своего приезда убитый Петр Маслов. Вот что необходимо! Как же это они раньше не сообразили? Ведь если он где-то встретил старого знакомого, так наверняка в одном из мест, где бывал. Конечно, велик шанс, что он встретил его в автобусе или трамвае, но! Судя по словам жены Кирилла Масленикова, убитый всюду, кроме последней встречи, таскал за собой внука! Какой же он идиот! — хлопнул себя по лбу Борис. От избытка чувств и мыслей весь это красочный, глубокий монолог он вел вслух, счастье, что ребят в отделе не было. И Борис, подхватив пиджак, выбежал прочь из кабинета.
Масловых пришлось подождать. Борис терпеливо сидел на подоконнике в подъезде, изучая такую милую его сердцу лепнину.
— Борис Олегович? Извините, я с отчеством не ошиблась?
От этого голоса Борис мгновенно подпрыгнул, кажется, он задремал, сидя на подоконнике, хорошо еще, в окно не вывалился. Перед ним с большой сеткой в одной руке и двумя ребятишками в другой стояла Валентина Маслова.
— Добрый день. Извините, — приглаживая волосы и одергивая пиджак, поспешил ответить Борис. — Все правильно. Олегович. А я вас жду.
— Ну, пойдемте, мужа еще нет, а мы вот из детского сада. Уговорила заведующую принять Леню в детский садик, пока за ним мать не приедет. Дома-то не с кем оставить. Кирилл на службе, я на работе.
— А разве мать мальчика еще не приехала?
— Да ну что вы? Алапаевск — не Москва. Несколько дней добираться надо, и то из Екатеринбурга. Да еще поезда не каждый день ходят. Проходите, пожалуйста. Присаживайтесь. Дети, марш руки мыть.
— А я домой не хочу, мне здесь нравится, — подходя к Борису, доложил щекастый Леня. — Мы сегодня с Надькой подъемный кран строили и толстого Шурку побили.
— Леня! Надя! Кого это вы побили?
— Да никого, — стреляя глазами в своего простодушного родственника, буркнула Надя, не спеша идти на зов. — Шурку. И не потому, что он толстый, а потому, что у Гали куклу отобрал и кулаком ее ткнул, а мы заступились.
— А воспитательница? — не удовлетворилась объяснением Валентина Михайловна.
— В угол нас поставила. Сказала, что мы с Ленькой банда.
— Леня, Надя, прекратите безобразничать! Если вас из садика выгонят, я пропаду, — чуть не со слезами в голосе проговорила Валентина Михайловна. — Марш руки мыть. Беда с ними! Когда порознь, дети как дети, а как вместе соберутся, точно банда, — пожаловалась она Боре.
— А хотите, я с ними как милиционер поговорю? У меня документы с собой, — с улыбкой предложил Борис.
— Поговорите! — обрадовалась Валентина Михайловна. — А то сладу с ними никакого нет. А я чем могу помочь, или вы к мужу?
— Не знаю, ко всем, наверное. И к Леониду тоже.
— Опять? — нахмурилась Валентина Михайловна.
