– В Озерск. Это не очень далеко. И всего три дня. Несколько часов на скором поезде. Там важная встреча, мероприятие. Там буду издатели и спонсоры. Там будут из министерства культуры и представители самых крупных фондов. Это важная встреча. Для меня – очень важная.
Соломатина опустила руки. Что-то жалкое было в этом красивом мужчине. И даже талант, безусловный поэтический талант, не спасал ситуацию. Инна вдруг представила, как он будет один ехать в поезде и как он будет смотреть в окно. Как будет один жить в гостинице, завтракать в одиночестве. И вечера поздние – они тоже будут одинокими. Соломатина почему-то знала, что Антон не заведет эти легкие командировочные отношения, после которых расставаться приятно, а вспоминать или весело, или неудобно. Она понимала, что, несмотря на размах и множество гостей, на этом мероприятии, как, впрочем, на любом другом, Антон будет одинок. Ведь Антон и люди – это слабо сочетающиеся вещи. «А еще он будет пить. Свое любимое розовое. Если найдет там, в этом городе. Найдет наверняка», – думала Инна, глядя в окно. Там бегали дети, что-то кричали мамаши, стучали вездесущие строители-дорожники. Там были зелень, солнце, ветер.
– Прошу, поехали, – Антон был серьезен. Его смуглое лицо посерело от напряжения.
«Уходи, иначе ты будешь нянькой ему!» – вспомнила Инна слова Татьяны Алексеевны. Соломатина вздохнула, молча сгребла грязную посуду, которую сама же приволокла в качестве доказательства, и пошла на кухню.
– Я все уже узнал. «Ласточка» уходит в девять утра, – проговорил ей вслед Антон и добавил: – Я там картошку на ужин нам сварил. И курицу тоже.
Соломатина молчала весь вечер. Спорить больше не хотелось, разговаривать тоже. Она быстро собиралась в поездку, удивляясь своей бесхребетности. Антон чувствовал ее настроение, под руку не лез, на глаза не попадался. «Интересно, он какое домашнее животное? Кот или собака?» – неожиданно подумала Соломатина, глядя, как Антон, стараясь не шуметь, прошел на кухню и там тихо налил себе чай.
Глава шестая
Маленький город
А город был действительно маленьким. Они проехали новые «высотные» районы, которые носили имена бывших деревень, и внешне они все еще напоминали деревни. А еще они были тусклыми, несмотря на солнце. На окраинах города когда-то были предприятия, теперь большая часть не работала. Картина настолько привычная, насколько и грустная. Соломатина поездила по этим ближним подмосковным городам вдоволь и точно знала, что она увидит у вокзала, в центре, в парке. У вокзала будет множество будок с пирожками и шаурмой, грязный неровный асфальт под ногами. В центре будут дорожки из разноцветной плитки, «Макдоналдс» и торговый центр. В парке будет покрытый серебрянкой памятник героям войны, велосипедные дорожки и тир. Соломатина не любила эти города. Она начинала страшно нервничать из-за собственного бессилия. Ей казалось, что даже небольшой бюджет способен развить фантазию местного начальства. На деле получалось, что небольшой бюджет способствовал убогим стандартам. Сейчас она почти не смотрела в окно – она вспоминала вчерашний вечер, разговор с Антоном, их ночь в разных комнатах, натужный завтрак почти чужих людей. «Тогда зачем ты поехала?!» – спросила сама себя Соломатина, но ответить на этот вопрос не успела. Антон тронул ее за руку.
– Мы приехали. Говорят, гостиница приличная. Недалеко от какого-то озера. Или пруда. Я не помню. Только, – Антон посмотрел на нее виновато, – только…
– Что еще? – вздохнула Инна.
– Только номер один. Я же не знал, что мы… Что ты…
– Что я выгоню тебя? – неожиданно грубо спросила Инна. Ей хотелось разозлить Антона, чтобы тот огрызнулся, ответил ей так же.
– Приблизительно это я хотел сказать, – виновато улыбнулся Пьяных, и Соломатина про себя чертыхнулась.
– Значит, придется пожить в одном номере.
– И поспать в одной постели, – сказал Антон и ласково добавил: – Но если хочешь, я лягу на коврике.
Соломатина задохнулась – это была издевка. Издевка в том самом стиле, которого придерживался Антон, будучи в алкогольном опьянении.
– У тебя хорошо получается по-собачьи сворачиваться калачиком. Особенно, когда тебя пинают.
А вот это было даже не ядовито. А мерзко. И тупо.
Но Антон только рассмеялся. Он был трезв. А еще в нем появился кураж. Вот поезд замедлил ход, проплыл вокзал, и стало казаться, что вокзал – это фасад города. Что та, другая сторона – это ничто, пустота, там нет домов, дорог и людей. Что вся жизнь этого места именно на стороне вокзала. И когда они вышли на перрон, Антон распрямился, шаг его стал пружинистым. И от нерешительности и вялости не осталось следа. Он улыбался своим мыслям, а проходящие женщины принимали улыбку на свой счет и краснели. А еще они оглядывались. Соломатина это все видела и про себя думала, что Антон инкогнито, аноним, что он – некто, чьи повадки, характер и нрав никому не известен. А потому все обманываются, глядя на его красивое лицо. А еще она понимала, что этот кураж – это она. Ее присутствие, ее поддержка. Даже в этом злом состоянии, даже во вражде она – опора. Одно ее присутствие – уже помощь ему. «А он пользуется этим, он даже не понимает этого!» – подумала Соломатина и произнесла вот эту мерзкую фразу про пинок. Антон так жалостливо посмотрел на нее и ничего не сказал. Соломатину и это разозлило – потому что ее выпады не достигали цели. Все удары шли мимо, ибо Антон был сейчас неуязвим – рядом была она, а он уже был готов к стихам.
Город был маленьким, но не таким обреченно тусклым, как показалось из окна вагона. Была зелень, тихие улочки, какая-то большая вода виднелась вдалеке. Казалось, город стекает туда, к берегу. Соломатина и Антон проехали совсем немного и оказались у этой воды. Это было круглое озеро с сосновыми берегами.
– Здорово! – воскликнул Антон.
Соломатина не ответила, она, настроенная враждебно, вошла в гостиницу.
– Мы вас ждем, все готово, пожалуйста, распишитесь здесь и здесь. – Милая девушка ловко все оформила, дала ключи, поинтересовалась, будут ли они ужинать, нужно ли еще что-то, заказать ли на утро машину и хотят ли они покататься на лодке по озеру.
– У нас прекрасные места, и с погодой вам очень повезло, – местной скороговоркой произнесла она.
Соломатина вежливо ответила «нет», но понимала, что все относилось скорее к Антону, который маячил позади и с которого девушка-администратор не сводила глаз.
Номер был большим, большое окно смотрело на озеро. Кровать, из-за которой была последняя стычка, была огромной. И да, под ногами был коврик.
– Пожалуй, нет, я не буду спать на коврике. Завтра трудный день. Ты ложись, я в ванной поработаю…
– Не глупи, работай здесь. Вон какой письменный стол огромный. Просто так его поставили, что ли! – буркнула Инна.
– Да ладно! Ванная комната больше нашей кухни, – рассмеялся Антон, а потом поправил сам себя: – Больше твоей кухни.
Соломатина ничего не ответила, она посмотрела на часы: спать ложиться было рано. Оставаться в номере не хотелось – наедине с Антоном ей было неуютно.
