Неродные дети – неудобство повторных браков.
У Чехова есть повесть «Рассказ неизвестного человека». В повести герой-революционер должен убить генерала Орлова и для этого селится у его сына под видом слуги. В жизни героя происходит много событий: любовь, болезнь, рождение ребенка, чужого, но бесконечно любимого. Все это меняет героя, и он уже не хочет быть революционером, не хочет никого убивать. Он жаждет простого мещанского счастья. Жить – и больше ничего.
Нечто похожее могло случиться и с Владимиром Войновичем. В прошлой жизни он был правозащитником, рисковал, был выдворен из страны. Сейчас – другое время. Володя постарел, живет в раю, плавает в бассейне, любит и любим. Зачем ему рисковать, тем более в его третьем возрасте? Не хватает, чтобы его кинули на нары.
На дворе – другое время. Прежних безобразий нет. Но есть новые.
Я задавала себе вопрос: проявится ли его социальный характер или уйдет в прошлое, как у чеховского героя?
Проявился. Володя – тот же, что и был. У него потребность изменить мир к лучшему. Восстановить справедливость. Он совершенно не выносит несправедливости, а она была, есть и будет.
Казалось бы, сидишь за забором и сиди. Пиши свои книги, тем более у тебя есть кабинет. Рисуй свои картины – у тебя есть мастерская. Никто тебя не трогает, и ты никого не трогай. Но это не для Войновича. Он пишет свои поздние книги: «Малиновый пеликан», «Фактор Мурзика».
Володя миновал восьмидесятилетний рубеж, но пишет. Батарейка в нем еще чикает. Энергия не иссякла. Творчество – своего рода наркомания. Подсаживаешься и уже не можешь слезть с этой божественной иглы.
«Малиновый пеликан» – это памфлет для промывания мозгов. «Фактор Мурзика» – то же самое. Владимир Войнович вскрывает язвы нашей жизни, ведь кто-то должен это делать. И Войнович берет на себя привычную миссию правозащитника.
Таких людей уважают и ценят. Войновича приглашают в другие города, на другие континенты. Он ездит, собирает залы.
Власть его не преследует, но и не поощряет.
На юбилеи значимых лиц, как правило, присылают телеграмму за подписью президента. Володя получил телеграмму за подписью второй леди, поскольку первой у нас нет.
Светлана Медведева, жена второго лица в государстве, прислала Войновичу вежливое сдержанное поздравление. Войнович ответил второй леди, как частному лицу, называя ее «Светочка». Это все равно как если бы английскую королеву называли «Лизонька».
Текст ответного письма он опубликовал в «Фейсбуке», каждый, кто хотел, мог прочитать.
У меня характер не социальный. Я стою в стороне от политики, я мало что в этом понимаю. Но если бы все были такими, как я, общество не могло бы развиваться, продвигаться вперед.
У Максима Горького был герой по имени Данко, который разрывал грудь, поднимал свое сердце, как факел, и вел народ к свободе. Задолго до Горького жил такой парень – Спартак, который тоже вел рабов к свободе.
Видимо, во все времена нужен кто-то, кому не все равно, кто не сидит за забором.
Еще существовал неугомонный Моисей, который сорок лет водил евреев по пустыне и вывел к Земле обетованной.
Владимир Войнович, конечно, не Моисей и не Спартак, но он – Войнович. Правозащитник, в одной связке с Сахаровым.
Такие люди необходимы в обществе, тогда в него поступают чистые струи и оно не становится болотом. В противоположном случае – стагнация. Мы это уже проходили.
У Владимира Войновича было трое детей. От первого брака Марина и Паша. От второго – Оля.
Марину я никогда не видела, Пашу знала хорошо. Мы познакомились с ним на фестивале «Кинотавр». Володя был приглашен на этот праздник жизни и взял Пашу с собой.
Фестиваль проходил в Сочи, в первые две недели июня. Солнце, море, красивые актрисы, суета сует и ярмарка тщеславия. Пьющие пили, гулящие гуляли, деловые люди запускали новые проекты.
Воздух был напоен морем, сексом, вспыхивали романы, многие из которых заканчивались свадьбами.
Я ездила на «Кинотавр» каждый год, иногда как член жюри, чаще как гость.
С приходом Ельцина финансирование увяло. Я помню, как Олег Янковский в белом костюме сидел возле телефона и обзванивал банки, просил деньги на открытие фестиваля. Денег не дали.
Банкет выглядел позорно. Столы накрыли как для бомжей: молодая картошка – по три штуки на брата – и шпротный паштет. Все.
Шпротный паштет – это головы и хвосты, перекрученные через мясорубку. Это даже не шпроты. От шпрот – только запах.
Столы ставили на пять человек. За моим столом сидел знаменитый хирург К. Он был приглашен как ВИП, особо важная персона. В ожидании банкета никто не обедал.
Я помню глаза этого хирурга при виде угощения. Они у него вылезли на лоб и там и остались. На лбу.
В конце зала за длинным столом сидели бандиты с цепями и крестами. Брюнеты. Это была карачаевская группировка. Им нравилось «гулять» с актрисами.
Пахана группировки звали Аслан. Кто-то из окружения Аслана ткнул пальцем в мою сторону и сказал, что я – автор фильма «Джентльмены удачи». Аслан подозвал официанта и велел передать на наш стол черную икру. Официант принес глубокую салатницу, наполненную черной икрой.
Глаза хирурга поднялись еще выше. Мы ели икру ложками.
Бандиты правили балом. Такое было время.
После банкета Аслан отправился в казино. На фестивале работало казино. Между игровыми столами бродила юная красавица Вера – дочка знаменитого режиссера. Режиссер играл, а Вера просто присутствовала. Хотела быть рядом с папой.
Аслан приблизился к Вере и ущипнул ее за тугую попку. Вера недолго думая влепила Аслану пощечину. Бандиты такое не любят. Лицо – неприкосновенно.
Подскочил папа-режиссер. Завязалась драка. Бандиты дерутся лучше, чем кинорежиссеры.
Тогда возник Георгий Данелия, он тоже играл, крутил рулетку.
Данелия взял Аслана под локоть и вежливо вывел его из игорного зала.
Аслан подчинился. В Данелии было что-то от пахана.
– Ты как себя ведешь? – строго спросил Данелия.
– А как? – не понял Аслан.
– Почему руки распускаешь?
– А что я такого сделал? – удивился Аслан.
– Лапал Веру.
– Если женщина ходит ночью одна, без мужчины, значит, она проститутка и она хочет, чтобы ее лапали.
– Она дочь известного человека, который дружит с Ельциным, – мягко растолковал Данелия. – Он Ельцину пожалуется, тебя посадят в тюрьму. Ты хочешь в тюрьму?
– Что же мне делать? – испугался Аслан.
– Уезжай в соседнюю гостиницу и сюда ни ногой. Когда фестиваль разъедется, тебе сообщат.
Аслан исчез.
