Однако я могу и ошибаться.
Что меня удивило в западной жизни Володи и Ирины – их непрактичность. Были периоды, когда Володя оказывался богат. «Чонкин» пользовался громадной популярностью, его печатали самые крупные издательства Европы и Америки.
Володя мог купить себе дом. Он получил гражданство в Германии – все карты в руки. Но нет. Ничего не купил. Снимал в Мюнхене две квартиры – для себя и для дочери. Она уже выросла, у нее своя жизнь и должно быть свое отдельное пространство. Аренда жилья в Европе – дело дорогое. Каждый месяц огромная сумма улетала в форточку.
Однажды я поинтересовалась у Володи:
– А куда ушли твои гонорары?
– Ирина любила дорого одеваться, – объяснил Володя.
Я знаю, что такое дорого одеваться. На одежду уплывают целые состояния.
Ирина посещала фирменные магазины, покупала очередной костюмчик, через месяц он ей надоедал, она отсылала костюмчик в Москву подружкам. Подружек много. В Москве ничего не достать, а для Ирины такая услуга – в удовольствие. Отдавать всегда приятнее, чем получать.
У птицы есть гнездо, у зверя есть нора, а у человека должен быть дом. Человек тоже должен гнездиться. Ирина это игнорировала. Она много работала по своей основной специальности.
Однажды мы вместе оказались в Сочи на кинофестивале. Ирина приехала из Германии вместе с Володей.
Фестиваль располагался в гостинице «Жемчужина». На первом этаже – замечательные магазинчики, торгующие за доллары.
Я выбрала себе платье. Стала мерить. Ирина сказала:
– Очень удобная вещь: можно пойти в гости и на работу, а если устанешь, то можно полежать, оно не мнется.
Я догадалась: Ирина имеет в виду перемену между уроками – можно полежать в учительской на диванчике.
Значит, она много работала и уставала.
Ирина была верной женой своему мужу, но особенно не заморачивалась.
Однажды Володя прилетел из Москвы усталый и голодный. Перелет занимает весь день.
Ирина приветливо поздоровалась, не отвлекаясь от своих дел. Она готовилась к урокам на завтра.
– А пожрать есть? – спросил Володя.
– Возьми в холодильнике.
Володя сунулся в холодильник. Там лежал дежурный сыр, еще какая-то мелочь.
Володя поставил чайник и сделал себе бутерброд.
– А она знала, что ты приедешь? – поинтересовалась я.
– Ну конечно. Я звонил.
– Странно… – отреагировала я.
– Да. Ирина – странная женщина. Я прожил с ней много лет, но так и не понял ее.
– А чего там понимать? Просто она тебя не любила. Позволяла себя любить, и все.
– Ну нет, – не согласился Володя. Ему было обидно такое мое предположение. – Все-таки она меня немножечко любила. Как умела…
Со временем супруги стали ссориться. Как поется в песне, «любовь бывает долгою, а жизнь еще длинней». Замечено, что любовь со временем изнашивается, как брюки. На целую жизнь ее не хватает. Привычка – враг страсти. А без страсти – какая любовь? Пенсионерская.
На очередном «Кинотавре» я застала Володю раздраженным, а Ирину – ровной, как всегда. Володя все чаще стал ездить в Москву, а Ирина привыкла к Мюнхену и к отсутствию мужа. Жизнь в Германии казалась ей более удобной.
Оля выросла и тоже стала преподавать. Она была носителем двух языков: русского и немецкого. Преподавала немцам русский язык. А может, наоборот. Я не в курсе ее жизни. Знаю только, что родители были влюблены в свою единственную дочь, а она – в них, в каждого по отдельности и в обоих вместе. Семья.
Все катилось своим чередом. Как вдруг Ирину пронзило дурное предчувствие. Она пошла ко врачу.
Врач осмотрел и сказал:
– Все в порядке.
– Ищите, – приказала Ирина.
Врач стал искать. И нашел. Обойдусь без подробностей. Началась борьба за жизнь.
В эти страшные месяцы любовь вернулась в полном объеме, значит, она никуда не уходила, просто спряталась под рутину дней.
Володя любил свою жену, как когда-то, в самом начале, – глубоко и нежно. Она казалась ему совершенной, как Нефертити.
Я попала в это время в Мюнхен. Меня пригласили для выступления.
В зале я увидела Ирину. Она была печальна, спокойна и прекрасна. В ее профиле действительно было что-то от древней фрески.
Я знала о ее болезни и удивилась: зачем она пришла на мое выступление? Не так уж это интересно. Потом поняла: она вытаскивала себя на люди, чтобы не оставаться дома со своими тяжелыми мыслями.
Ирина сражалась за жизнь долго и мужественно, но в конце концов устала. Болезнь оказалась сильнее. Володя служил ей как верный раб, выполнял все ее поручения, возил по врачам, исколесил всю планету в поисках живой воды.
Однажды приехали в Москву на прием к известному профессору-онкологу.
Профессор изучил ее снимки. Долго молчал.
Володя спросил:
– Можно нам поехать на юг?
– Конечно, – сказал профессор. – Почему бы и нет?
– А жареное мясо есть можно? Моя жена любит шашлык.
– Почему бы и нет? Шашлык – это самое полезное мясо. В нем сохраняются все витамины.
– А чего нельзя? – спросил Володя.
– Нельзя испытывать отрицательные эмоции. Все, что приятно, – все можно.
Когда вышли от профессора, Володя сказал:
– Видишь, все не так плохо. Поедем к морю. Ты окрепнешь. Профессор разрешил, тебе все можно.
– Ты не понял, – ответила Ирина. – Профессор дал понять, что мне уже ничего не поможет…
Ирина слегла. Володя всеми силами старался призвать ее к борьбе.
– Сопротивляйся, – умолял он.
– Нет. Я устала. Я буду умирать.
Ирина стала умирать. Володя не отходил от нее ни днем ни ночью. Он спал рядом с ней, чтобы Ирина не оставалась одна.
Она лежала в забытьи с закрытыми глазами. Однажды очнулась и сказала:
– Я была ТАМ.
– И как там? – быстро спросил Володя.
– Это трудно объяснить.
Ирина больше ничего не сказала.
ТАМ – другое время и пространство. И в нашем языке нет таких слов, которые могли бы передать это ДРУГОЕ. Но главное – это ДРУГОЕ есть. Пусть другое, но есть.
Ирина ушла спокойно, в полном согласии со всем, что происходит.
Хочется думать, что она ушла в другое пространство и ей там зябко без Володиной любви.
На сороковой день к Володе пришли друзья и попросили:
– Почитай любимые стихи Ирины.
