Он ещё раз взболтал жидкость, так неловко, что она даже плеснулась на пальцы, тут же побелевшие. А потом мужчина добавил в эту склянку из другой, посмотрел на свет, долил ещё немного. Потом перемешав, дополнил из третьей бутылочки. Алая жидкость сначала стала дымчатой, потом взвесь осела и полностью растворилась. Получившийся раствор казался простой родниковой водой — и по цвету, и по запаху.
— В вашем случае, Летта, я не обещаю быстрого результата, — покачал головой Крахен, растирая этот новый раствор на своих побелевших пальцах. — Все-таки воздействие на ваш организм носило постепенный, а не единовременный характер. Слишком многое заменилось, стало привычным. Возможно, даже кровь поменяла состав. Но однажды вы заметите изменения, — он показал свои вновь принявшие обычный цвет руки. — Просто выпивайте эту жидкость по капле каждый день.
Учёный капнул капельку раствора в стакан, оставленный на столе, долил воды из графина и протянул девушке. Она осторожно глотнула, потом выпила всё до конца. Может быть, так падал свет, может быть, Олафу просто показалось, но белые щеки слегка приобрели румянец, а губы порозовели. Юноша потерял дар речи. Ему казалось чудом происходящее. Наверное, сама Жизнеродящая привела их в этот дом.
— Я не знаю, как вас благодарить! — вымолвил ошарашенно.
— Никак, — усмехнулся Крахен. — Я только исправил свою невольную ошибку.
Они все ещё долго беседовали. Делились мыслями об устройстве Империи. Обсуждали прочитанные книги. В непринужденной атмосфере день пролетел незаметно. Молчаливая служанка приносила угощения, заменяла использованные приборы на новые, сновала туда-сюда, как тень. Наконец, гости собрались уходить: уже довольно поздним вечером, когда начали зажигаться фонари, а городские ворота, наверное, закрылись.
Каплеобразный хозяин дома и его молчаливая служанка вышли провожать Летту и Олафа на порог дома. Стояли долго, улыбаясь вслед, как добрые друзья, пока гости не исчезли из виду.
Молодые люди шли по дороге, привычно держась за руки. Волосы Летты, постепенно приобретающие песочный оттенок, развевал ветер. Печать власти была залогом того, что ворота откроются в любой час. Нечаянно раздавшийся стариковский голос в спину показался каким-то добрым знаком из будущего:
— Сударь, вы нашли то, что искали?
Олаф с улыбкой обернулся к высокому лысому старику:
— Да, нашел.
— Вот, я же говорил, шарики не подводят! Я загадал, чтобы у вас все получилось!
— Спасибо! — Олаф пожал руку бодрствующему старику, и тот проводил уходящую по дороге из Темьгорода пару мудрым многоопытным взглядом.
— Доброго ветра вам в спину, король Лаферт!
СКАЗКИ ИМПЕРСКИХ ДОРОГ
Старик из Темьгорода пожелал попутного ветра в спину от всего сердца. И Олафа долго не оставляло ощущение, что именно это пожелание ведет их с Леттой безопасными дорогами: вперед и вперед, через горные перевалы, мимо становищ разбойников и работорговцев. Воспользоваться ветроаппаратом король Лаферт не мог: тот бы сразу перенес его к брату, а к разговору с ним юноша пока не был готов. Так и шли. Своими ногами. Куда глаза глядят.
И перед началом холодного сезона оказались в ничейном домике посреди заросшего увядающего сада.
— Смотри, Олаф, звезда падает! — воскликнула Летта на пороге, глядя в небо.
— К счастью, — юноша потянул ее внутрь, в тепло и уют.
И первым, что бросилось в глаза: старинная книга в дорогом кожаном переплете, с подбитыми уголками, закрывающаяся на изящный крохотный замочек.
Летта бережно прикоснулась к ней. Олаф ощутил ягодный аромат нежности, заполнившей душу девушки.
— У меня была такая же, мама подарила.
— Жаль, ключа нет.
— Не надо ключа, — она нажала на хитро спрятанный рычажок.
Обложка распахнулась с тихим мелодичным звоном. И из книги полились сказки…
КРЫЛАТАЯ СКАЗКА
На вершине горы, поросшей густым лесом, стоял полуразрушенный замок. Люди давно забыли о его существовании. Даже любители легкой наживы и случайные путники не искали приюта за его стенами.
В замке жили двое: молчаливая неулыбчивая женщина, что всегда носила на шее шнурок со старинным медальоном, и ее маленькая дочь — не по годам рассудительная и послушная. Они не были хозяйками этих руин, просто однажды проходили мимо и остались. А замок принял их, как долгожданных гостей.
Чтобы прокормить себя и дочь, женщина спускалась с горы в небольшой город и лечила людей, прослыв среди них знахаркой. За услуги с ней редко расплачивались деньгами — чаще одеждой, едой или другими вещами. Так и жили: ни богато — ни бедно, ни сыто — ни впроголодь.
Однажды женщина вернулась обессиленной, едва перешагнув через порог, упала и не смогла подняться. Дочка пыталась ей помочь, но силенок не хватило, и тогда она кинулась за ворота замка, хоть прежде мать ей и не разрешала этого. По еле различимой тропе девочка побежала вниз, к людям, чтобы привести кого-нибудь на помощь. Она бежала так долго, что уже успели сгуститься сумерки, стало темно и страшно. Вдали выли дикие звери, в кустах сверкали чьи-то глаза, внезапно прямо посреди тропы вырастали мощные корни, подставляющие девочке подножки, но она не останавливалась.
Неизвестно, дожила бы малышка до утра или заблудилась бы и стала добычей хищника, но на ее пути встретился старец. Он ловко перехватил бегущую девочку:
— Стой, дитя! Куда спешишь? Разве не должна ты в этот час наслаждаться сновидениями под колыбельные любимой матушки?
— Ради моей матушки я и отправилась в путь! — ответила девочка. — Кроме нее у меня никого нет. Она тяжело заболела, и я бегу, чтобы привести помощь.
— Веди меня к ней, ибо я владею наукой исцеления! — воскликнул старец.
Однако, когда они добрались до замка, матушки там не оказалось. За порогом лежала лишь ее одежда на груде необработанных драгоценных камней и маленьких золотых слитков. Девочка принялась звать и искать женщину. А старец стоял и молча теребил свою бороду. Потом он подозвал к себе маленькую хозяйку замка:
— Скажи, дитя, ты уверена, что жила со своей родной матерью?
— Что вы, сударь! О чем вы говорите?
Странный вопрос напугал малышку, и она горько заплакала. Ко всему прочему, девочка заметила среди вещей медальон, с которым матушка никогда не расставалась.
— У меня есть основания предполагать, что женщина, почившая на этих каменных плитах, была драконицей: только от них остаются столь милые людскому глазу драгоценные останки. А медальон — второй признак принадлежности к роду крылатых: женщинам достается золотой вензель, передающийся от матери к дочери, а мужчинам выжигают нечто подобное на правом плече. Ты можешь очень выгодно продать прах, тебе хватит вырученных средств, чтобы безбедно прожить всю жизнь. — Предложение звучало бы кощунственно, но старец говорил мягко и немного виновато.
