Она поворачивает кресло и целеустремленно катит в сторону подсобки.
Я хватаюсь за ручки кресла, чтобы остановить ее.
– Тебе туда нельзя.
За порогом Рахки с трудом выбирается из-под обломков, Старшая горничная шевелится, начиная приходить в себя.
Кэсс смотрит на меня убийственным взглядом.
– Значит, вот где ты был?
Я смотрю на серую потертую монетку, висящую у нее на шее. Нет способа ее остановить. В мире существует магия, и только что она в этом убедилась.
Она скрипит зубами и пинает меня в лодыжку.
– Ты бросил нас! Ты бросил нас так же, как до того – отец!
– Я… все объясню. – Хотя у меня нет ни малейшей идеи, как это сделать. Кэсс во гневе – это сюжет, проходящий красной нитью по всему списку СПСУ.
Я тянусь к шее, чтобы нащупать папину монетку и получить от этого какое-то утешение, но ее там нет.
У меня на миг останавливается сердце. Я ныряю рукой за воротник, шарю на груди, лихорадочно ища единственный предмет, который помогал мне на протяжении всей жизни.
Но монетка исчезла.
И тут я вспоминаю, как Нико схватил меня за грудки. У меня начинают дрожать руки. Сквозь поволоку слез я вижу тень от движения в подсобке Отеля: в нее входит высокий бледный старик.
Агапиос.
– Только не сейчас, – шепчу я в отчаянии.
Старик озирает царящий вокруг разгром, перешагивает через обломки на своих длинных костлявых ногах, направляясь в нашу сторону. Его глубоко запавшие глаза сверкают, и от их блеска у меня по коже пробегают электрические разряды.
– Слушай меня, – быстро говорю я Кэсс. – Не говори и не делай ничего без моего указания. Просто… молчи.
– Никто не вправе мне указывать, – огрызается она.
– Послушай меня! – кричу я шепотом. – Единственный раз в жизни. Умоляю.
– Мистер Кэмерон, – Агапиос переступает через порог моей спальни и окидывает взглядом плакаты с картинками первой помощи у меня по стенам. – Где это мы?
Кэсс пытается освободиться от моей хватки и подъехать к нему поближе.
– Не знаю, кто вы такой, но вы не имеете права вламываться в комнату моего брата!
Ну круто. Сразу переходим к худшему варианту начала разговора.
– О. То-то я уже начал волноваться, когда же мы наконец познакомимся с вашей сестрой. – Агапиос потирает шишковатый подбородок. – Значит, это ваш дом?
У него за спиной, в подсобке, Рахки помогает Старшей горничной подняться на ноги.
– Дом моей бабушки, – поправляю я. Нужно держаться, контролировать ситуацию. Хотя у меня нет ни малейшего представления, как это делать.
Агапиос изучает дверную петлю.
– Где вы взяли этот стержень?
– Мне дал его коридорный, – отвечаю я. – Сев. То есть Всеволод Проничев. Он сказал, что хочет подарить мне запасный выход. Я использовал этот стержень несколько дней назад, когда мы все дружно чинили поломку, но… Думаю эту поломку организовали они вдвоем с Нико.
– Вот как, – он кивает, как будто ему все совершенно ясно.
Но ведь ничего не ясно! Если Полосатый и остальные мне все время лгали, значит ли это, что Старик, похожий на скелет, – на самом деле хороший парень и на стороне добра? Я вспоминаю, как клин втянул в себя горничную, будто коктейль, выпитый через соломинку… Как Нико сломал стержень пополам… И вот этому человеку я помогал. Участвовал в этом.
Нет, я ни в чем не участвовал. Единственное, чего я хотел, – это отыскать папу. Я ведь из числа хороших парней. Не может быть иначе.
Старик внимательно оглядывает мою комнату. Его взгляд скользит по постерам, пыльной кровати, японской статуэтке кошки, постоянно машущей передней лапкой.
– Что происходит? – шепотом спрашивает Кэсс.
– Молчи, – так же тихо отзываюсь я.
– Мистер Кэмерон только что спас довольно много народа, – сообщает Агапиос. В таком ракурсе его острые скулы бросают на остальное лицо длинные тени. – Ваш брат – настоящий герой.
Герой? Я кто угодно, но только не герой.
– Кого он спас? И от чего? – спрашивает Кэсс, широким жестом указывая на открытую дверь. – И что случилось с нашим домом?
Агапиос поворачивает голову ко мне.
– Ваша сестра ничего не знает?
Я качаю головой.
– Вы же говорили, что секреты Отеля – не мои секреты, чтобы их раскрывать.
Он улыбается.
– Да, я действительно так говорил. Но, возможно, на этот раз мы рискнем нарушить правило. – Агапиос опускается на колени рядом с инвалидной коляской Кэсс и берет ее за руку своими паукообразными пальцами. – Мисс Кэссия, я хорошо знал ваших родителей. У меня есть что вам рассказать. Не желаете ли принять мое приглашение на ужин?
– У… у… ужин? – заикается Кэсс. Она никогда в жизни не заикалась. – Д-д… да.
– Превосходно, – Агапиос поднимается и сцепляет руки перед собой. Голос его становится громче.
– Сегодня вечером Отель примет новую гостью.
А потом он наклоняется и учтиво целует руку моей сестре.
– Мисс Кэссия, добро пожаловать в Отель «Странник».
Глава 22. Ключ от царствия
Желудок мой заранее сжимается от одной мысли, что придется ступить на борт Банкетного корабля.
Последние несколько часов были просто сумасшедшими. Я не видел Кэсс с того момента, как Агапиос пригласил ее в Отель в качестве «почетной гостьи», проинструктировав персонал накрыть нам с сестрой ужин за столом Управляющего. За это время меня отвели в парикмахерскую и сделали красивую стрижку, а также выдали смокинг. Даже Рахки, которую тоже пригласили на банкет по рекомендации Старшей горничной, одета в новый парадный брючной костюм.
– Где она задерживается? – спрашиваю я Рахки, пока мы с ней ждем возле ресепшена в фойе Пирамиды. – По идее, Кэсс уже должна быть здесь.
– Мы просто слишком рано пришли, – отвечает Рахки, которая терпеливо сидит на парадной кушетке с вышитой обивкой.
Я пыхчу, присаживаясь рядом с ней. Так странно думать, что всего несколько часов назад меня бросало в дрожь от одной мысли о встрече Кэсс с Агапиосом. А теперь мне просто хотелось бы оказаться с ними рядом, послушать, что именно ей рассказывает Старик.
Моя рука то и дело взлетает к груди: ощупать пустоту, где раньше была папина монетка. Зачем было Нико ее забирать? Он ведь все равно не может пользоваться. А Полосатому по-прежнему нужно, чтобы я нашел для него Оранжерею. Без монетки мне с этим не справиться. Все это не имеет никакого смысла.
Очень скоро через переходники Корабля начинают прибывать первые гости. Завтрак, обед, ужин – торжественные приемы пищи здесь, на Корабле, всегда представляют собой целые церемонии. Но несколько часов назад по Отелю объявили, что ужин сегодня, в новогоднюю ночь, будет «торжественным и официальным». Поэтому гости разодеты в пух и прах. Сверкающие вечерние платья, праздничные костюмы, яркие цвета, украшения… Даже в смокинге я чувствую себя неловко среди такого великолепия, будто заявился на прием в нижнем белье.
