Мои плечи поникают.
– Нет. Ваша диверсия не принесла никакой пользы.
– Ну уж и никакой. По крайней мере, это была твоя первая тренировка в полевых условиях, верно?
– Ну, наверное, – смущенно отзываюсь я. Я-то думал, он на меня разозлится.
– А это уже причина отпраздновать! – Нико хлопает обтянутыми перчатками ладонями. – У меня для тебя сюрприз. Что скажешь?
Я оглядываюсь на Сева, который устало улыбается в ответ.
– Ступай с ним, – говорит он. – Я совру Рахки, что тебя сорвали на срочное задание.
– И куда мы пойдем?
Улыбка Нико становится еще шире.
– Я же сказал: сюрприз. Пойдем только переоденемся.
Глава 17. Футбол в Центральной Америке
Мы отправляемся переодеваться в комнату Нико. Я не захватил ничего из своей одежды, когда зашел в дом Ба, а возвращаться туда теперь было бы… ну, скажем, глупо, так что Нико одалживает мне свои шорты и майку для игры в соккер.
– Не в соккер, а в футбол, – поправляет меня товарищ, крутя на кончике пальца футбольный мяч. За окном сияет Сиднейский оперный театр. Блестит вода моря, над ней кружатся чайки. – Вы, американцы, достали со своим дурацким «соккером». Вот честно, игроки в американский футбол вообще, считай, не прикасаются к мячу ногами!
Он ведет меня к Двери Далласа и по дороге мимо Североамериканской стойки ресепшена чуть тормозит, чтобы показать язык Элизабет. Одежда Нико кажется мне чуть тесноватой. Спортивная футболка так врезается в подмышки, что боюсь – как бы не натерла кожу до крови. Так странно носить чью-то одежду.
Мы выходим наружу – на парковку у супермаркета «7–11», там, где я впервые встретил Нико. Сейчас кажется, что это было сто лет назад.
– Мы собираемся играть в соккер? И где мы будем это делать в Далласе?
– Во-первых, я тебе уже говорил: не в соккер, а в футбол. В нормальный футбол, не в ваш американский. Во-вторых, кто тебе сказал, что мы будем играть в Далласе?
Я собираюсь с мыслями и наконец понимаю.
– Мы пойдем коридором Полосатого?
– Ага.
– А почему не можем воспользоваться Дверью чулана? Было бы быстрее…
– Этой дверью мы не пользуемся без крайней необходимости. – На этот раз он подкидывает мяч вверх с помощью колена. – Есть много способов обнаружить тайные двери.
Тайные двери. И правда, теперь, когда у меня было немного времени разузнать, как работает Отель, что-то в Двери Чулана кажется мне неправильным. Мне приходилось достаточно много пользоваться живыми картами самому и видеть, как ими пользуются другие, чтобы сделать вывод: все двери Отеля должны отображаться на карте. Чтобы Отель как бы мог чувствовать, куда ведут каждый переходник, каждая внешняя дверь.
Похоже, все двери и впрямь есть на карте… кроме Двери Чулана.
– Как вам удается прятать ее от живых карт? – спрашиваю я, спеша вслед за Нико в сторону больницы.
– Магия, – он щелкает пальцами.
– Нет, я серьезно. Почему Старшая и Агапиос не знают о ее существовании?
Нико пожимает плечами.
– Сам не знаю.
– Так это не ты ее привязал?
– Неа.
– А кто? Полосатый?
Нико чуть медлит с ответом.
– Сомневаюсь. Полосатый обычно не утруждает себя тем, чтобы самолично заниматься привязыванием дверей. У него для этого полно подручных. Я даже не уверен, умеет ли он сам привязывать.
– Погоди, как это? Полосатый не владеет связующей магией? – Вот это новости!
– На свете полно других видов магии, кроме связующей, – Нико снова играет с мячом, подкидывает его, ловит и крутит на пальце. – Ну и установление связи тоже принимает разные формы. Это можно делать не только с помощью стержней.
Перед глазами тут же вспыхивает образ двери, подпертой тяжелым гардеробом.
– А могут существовать и другие тайные двери, о которых никто не знает?
– Может, и да, – он подбрасывает мяч, ловит его и зажимает под мышкой. – А почему ты спрашиваешь?
– Сам не знаю. Но у меня такое чувство…
– Похожее на… – он смотрит на шнурок у меня на шее, – похожее на ощущение монетки?
Я сквозь зубы втягиваю воздух.
– В воспоминаниях папы я видел дверь, загроможденную мебелью, спрятанную. Думаю, он мог привязать одну из дверей на четвертом этаже, но пока мы туда не проберемся, я не смогу точно сказать.
– Да проведу я тебя туда, – спокойно говорит Нико. – Не волнуйся так.
Я смотрю на него, на его летящую походку. Нико всегда кажется таким уверенным в себе, будто ему известны тайны, скрытые от всех остальных, и все находится под его контролем. Похоже, его даже не особо огорчило, что я не сумел добыть универсалку Агапиоса. Хотел бы я быть таким, как он: уверенным и спокойным.
Он чувствует мой взгляд и оборачивается.
– Чего это ты?
– Ты на меня совсем не злишься.
Нико фыркает.
– Конечно, не злюсь, а почему я должен злиться?
– Потому что я упустил шанс, который вы мне предоставили. Не смог украсть ключ.
– Ничего ты не упустил, – смеется он. – Будут еще другие шансы. Да и какой бы из меня получился друг, если бы я позволял себе злиться из-за таких мелочей?
Дорога к больнице, к двери которой Нико привязал Коридор, почти так же хорошо знакома мне, как путь в школу. Но сейчас, когда я твердо знаю, что Кэсс уже дома, больничный двор кажется мне совсем другим.
– Ты заходил ее повидать? – спрашивает Нико, кивая в направлении нашего дома.
– Нет, – я уверен: инцидент со стержнем Сева не считается, потому что именно повидать сестру мне не удалось.
– А почему?
Даже не знаю, что и ответить. Потому что был слишком занят? Потому что знал: стоит мне ее увидеть и вспомнить, насколько она хрупкая, как тут же откажусь от возвращения назад и останусь с ней? Потому что мое время в Отеле почти истекло, а я все еще не знаю, как найти папу? Лучше ничего не отвечать. Я изучаю бетонные плиты больничного двора и молчу.
– Знаешь, ты очень круто о ней заботишься, – говорит Нико, глядя на встающее перед нами здание больницы. – Семья – это очень важно. Семья, в которой ты рождаешься, и семья, которую ты сам выбираешь.
Я поднимаю бровь.
– Которую сам выбираешь?
– Ну, в моем случае это так. Я даже не знаю, кто мои кровные родители, есть ли у меня братья и сестры. Моя единственная семья – это те, кого я сам выбрал делить со мной жизнь. – Он усмехается. – Всякие хорошие люди типа тебя.
