Но то воспоминание… папино… Оно кажется особенно важным. Его мысли были такими яркими.
Мне нужно узнать, что находится там, за гардеробом.
Даже если чувствую, что отец предпочел бы об этом ничего не знать.
* * *
Рахки спешит в Отдел горничных, отчитываться перед Старшей, а мыс Севом отправляемся к фонтану, во Внутренний двор.
Сев не говорит ни слова. Возможно, потому, что я их подвел, так и не пробрался в кабинет Агапиоса. Наверное, Сев во мне разочаровался. Они с Нико устроили такую роскошную диверсию, а я…
– Прости, что у меня не получилось, – произношу я наконец. – Вы мне дали шанс, а я его упустил.
Он вздыхает.
– У тебя еще будет возможность.
Над Внутренним двором и Мезонином восходит солнце, и его свет мешается с солнечными лучами из других концов мира, проникающими сквозь порталы. На пол падает оранжево-розовый свет. Мы молча сидим рядом, глядя, как угасают последние звезды.
Я вспоминаю, как впервые в жизни встречал рассвет. Всего несколько лет назад… Мне было восемь, что ли. До того я никогда так рано не вставал. В тот день у Кэсс была очередная операция, самая тяжелая, которую ей делали в жизни. Перед тем как дать Ба подписать на нее разрешение, хирург очень долго нас грузил насчет вероятных осложнений. В результате операции у Кэсс могли отказать легкие. Еще она могла потерять способность глотать. Также под наркозом у нее могло остановиться сердце. Были возможны тромбы и стафилококковая инфекция. Огромный список того, что могло пойти не так. Ба беспрестанно повторяла, что с Кэсс все будет в порядке, что она справится, но это не мешало мне страшно психовать.
Именно тогда я осознал, как много на свете есть способов умереть. С тех пор мой список сильно разросся.
Но когда солнце взошло, вместе с ним встала и Кэсс. Ну, еще не совсем, но получила надежду, что скоро встанет. Доктор вернулся к нам улыбаясь, сказал, что операция прошла очень успешно и теперь все будет хорошо. Рассветы – они такие. Солнце улыбается тебе после долгой темноты и обещает, что чудо все еще возможно.
Я поднимаю взгляд на ветви дерева-фонтана, извергающие струи воды, и вспоминаю образы, которые нахлынули на меня недавно в собственной спальне. Дерево-фонтан кажется точной копией дерева из воспоминания папы – только миниатюрной его версией. Настоящее дерево такое огромное.
– Ты использовал стержень, который я тебе дал, – говорит Сев, прерывая течение моих мыслей. – И вышел наружу.
Я вытаскиваю стержень из петельки. Он такой приятный на ощупь, гладкий, легкий.
– Не знал, что он ведет не к тебе в комнату.
– Я никогда тебе этого и не говорил, – отзывается он, улыбаясь краями губ. – Просто думал, что тебе пригодится запасный выход.
– Но как… – И тут я вспоминаю. – Конечно. Грязь, которую Нико взял из сада Ба.
Сев кивает.
– Почва – это способ привязать дверь к какому-либо конкретному месту. В ней содержится связующая сила самой земли, содержащая данные о месте. Древесина Весимы впитывает связующее вещество так же, как корни сосут питательные вещества из земли. Вот почему мы используем древесину Весимы для изготовления стержней и монеток. – Он указывает на мой стержень. – Этот, например, впитал в себя почву, принесенную Нико из твоего сада. А твоя привязанность к собственной спальне перенаправила магию на ее дверь, выбрав ее изо всех дверей дома.
– Но почему? Почему ты сделал для меня этот стержень?
Сев смотрит на траву под ногами.
– Потому что в Отеле порой случаются скверные вещи. Slavny bubny za gorami. Ты не должен доверять всем и каждому.
Между нами повисает долгое молчание. Хорошо, а кому я тогда должен доверять? Я думал, что стержень Сева приведет меня в его комнату, так же как думаю, что они с Нико, да и сам Полосатый, на моей стороне. Что если я в последнем случае тоже ошибаюсь?
Но нужно же мне хоть кому-то доверять. В одиночку мне не справиться. Остается только надеяться, что я доверился правильным людям.
– Это вы устроили поломку стержня? – спрашиваю я.
Взгляд Сева устремлен на розовое небо над резными перилами Мезонина.
– Древесина стержней то и дело изнашивается. Стержни высыхают и трескаются от времени, и их связь с Весимой постоянно слабеет. Нынче почти от любого стержня можно ожидать, что он треснет. Хотя, боюсь, наш план повлек за собой больше последствий, чем мы ожидали. Мы зашли слишком далеко.
Я улыбаюсь тому, с какой легкостью он это признает. По крайней мере, я уверен, что Сев мне не лжет.
– Ты говорил, что жизнь – источник всей связующей магии.
Сев хмыкает.
– Двери привязаны к местам, но они также невидимо связаны друг с другом: делятся между собой жизненной силой, зависят друг от друга – как и люди.
– Значит, все эти двери сломались из-за одного-единственного стержня, – я вожу пальцем по гладкому дереву. – Почему бы тогда не заменить старые стержни новыми?
– Я же говорил тебе. Недостаточно древесины.
– Потому что Отель утратил дерево, – я оглядываюсь на каменные ветви, из которых струится вода. Все из-за того, что кто-то украл это дерево.
– Я его видел, – говорю я. – Его, дерево Весиму. Во всяком случае, мне кажется, это было именно оно.
– Где?
Я прикасаюсь к папиной монетке.
– В воспоминании. Но у меня есть подозрение… что это папа его украл. Что он – тот, кто похитил Оранжерею.
Сев приподнимает бровь.
Я пытаюсь сложить кусочки мозаики в целую картинку.
– Во всех его воспоминаниях он – я: чувствую себя беспокойно, как будто меня вот-вот могут поймать. А еще там есть мама, но потом с ней что-то случается, после я вижу Агапиоса, а затем – что-то про 4-й этаж. – Я на миг умолкаю, чтобы собраться с мыслями. – Как думаешь, оно не может быть на четвертом этаже?
– Вполне возможно, – голос Сева делается каким-то мрачным. – Никто не знает, что произошло с Оранжереей. Она была таким же местом внутри Отеля, как Мезонин: доступным только через двери. Но если Рейнхарт сумел переменить привязку какой-то из дверей Отеля и отвязать остальные, оно может по-прежнему находиться тут… Только вне нашего доступа.
Я хочу спрашивать еще и еще, но Сев смотрит куда-то мимо меня, на Нико, который быстрым шагом направляется по Внутреннему двору в нашу сторону.
– Привет, парни, – он озаряется своей ослепительной улыбкой, будто только что выиграл в лотерею. – Мы знатно повеселились, верно?
Сев хмурится.
– Мы до сих пор не знаем масштаба ущерба. На починку всего могут уйти недели.
– Да ладно, твои товарищи-коридорные справятся, не впервой, – Нико весело хлопает меня по спине. – Итак, мистер Кэм, ты сделал, что требовалось?
