Переход к развитию требует совсем иного качества работы, другой атмосферы, других требований к людям — все должно быть другое.
А.П. Все, что вы мне сейчас рассказали, касается все-таки исключительно вашей корпорации. А за пределами того прорыва, который вы планируете, существуют заросшие лебедой поля, существует остановившаяся наука, существует вымирающее население, существует страна, снова, как двадцать лет назад, стоящая на распутье.
А.Ч. Страна и будет складываться из таких проектов. Остановившаяся наука, о которой вы говорите, для своего запуска требует спроса. Этот спрос мы в своей отрасли как раз и создаем. Только для этого потребовались годы и годы работы. Когда я говорю о строительстве новых технологических укладов — в газовой энергетике, в угольной энергетике, в гидроэнергетике, в коммуникационных устройствах, в электросетях, — эти новые технологические уклады, они все появятся из частных денег, которые будут вложены в энергетику. А для этого нужно было шесть лет преобразовывать энергетику, сначала пробивать реформы в политическом пространстве, потом добиваться выхода пяти законов, связанных между собой. Потом на основании законов надо было провести реорганизацию шестидесяти энергосистем в стране. В каждой из шестидесяти надо было провести процедуру разделения по видам бизнеса. Потом осуществить процесс межрегионального слияния, что скрепило регионы между собой и создало крупнейшие энергокомпании. Одновременно создавался рынок электроэнергии. Теперь эти межрегиональные компании, которые работают на рынке, для инвесторов очень интересны. Спрос колоссальный, интерес колоссальный, и я как финансист просто уверен: они придут в отрасль со своими миллионами. Так вот, посмотрите — не страна, а всего лишь одна из многочисленных отраслей нашей российской экономики. Начали в девяносто восьмом, а сейчас на дворе две тысячи шестой. А ведь даже сейчас то, что я рассказываю, это пока умозрительные вещи. Но остались всего год-два — и все это будет в «железе», уверяю вас.
А.П. Вас послушать, это какие-то «магические технологии». Хотя Бурейская ГЭС подтверждает, что их можно реализовать.
А.Ч. Для меня в этом плане гораздо показательнее не Бурейская, а Богучанская ГЭС. Не потому, что она в полтора раза больше, а потому, что, в отличие от Бурейской, на 50 % возводится за счет частных денег. И каждая следующая станция будет в еще большей степени частной. Так вот, девяносто восьмой год. Ладно, два года мы вытягивали энергетику из-под неплатежей и так далее. А с двухтысячного года уже началась настоящая работа. Тогда я эту концепцию реформ впервые изложил открыто, хотя она была подготовлена и написана еще в девяносто восьмом. Восемь лет — цикл, когда реформа начинает приносить первые результаты, измеряемые десятками миллиардов долларов. А теперь — страна по отношению к отрасли. Знаете, сейчас очень популярна — и в ваших кругах, и в кругах официальной власти — такая пиаровская концепция, что в 90-е годы был развал, а сейчас идет созидание. Там было бездумное следование в фарватере «западных хозяев», потеря суверенитета и так далее. А сейчас все наоборот. Это полное вранье с начала и до конца. Абсолютно полное. Если отбросить эмоции и хоть чуть-чуть серьезно начать разбираться, что такое Россия, какие у нее масштабы, какая динамика, в каких временных горизонтах преобразования могут осуществляться, то станет ясно, что все, ныне происходящее, не может не быть результатом того, что делалось в 90-е годы. У меня очень сложное отношение к Михаилу Сергеевичу Горбачеву по целому ряду причин. Тем не менее я совершенно ясно понимаю — по той же логике, — что ничего из того, что мы сделали в 90-е, мы бы не смогли сделать без того, что было сделано им, а может быть, в не меньшей степени Александром Николаевичем Яковлевым в предшествующее время. А если хотите глубже — то надо вспомнить и диссидентов, и все поколение шестидесятников. Мы вырастали из этого и опирались на это. Так же и Путин опирается на Ельцина и вырастает из него, вне всякого сомнения. Это так и в глобальном смысле, и в абсолютной конкретике. В том числе и в сфере под названием «приватизация». Читаю на днях статью того же Горбачева, сильно попахивающую госзаказом в связи с подготовкой IPO «Роснефти», кажется, в «Нью-Йорк таймс», где сказано: вот какая мерзкая была приватизация в 90-е годы, воровская, криминальная, нечестная, а вот как честно и правильно проводится сейчас приватизация «Роснефти». Позволю себе напомнить очевидное: «Роснефть» — это акционерное общество, которое осуществляет дополнительную эмиссию акций. Здесь каждое слово — «акционерное общество», «акции», «эмиссия» — все эти категории были введены в России в 90-е годы. За каждым из этих слов стоит закон «Об акционерных обществах», который мы сделали, продажа акций как способ получения инвестиций — как раз то, что было в нем заложено. Каждый из элементов этой конструкции вырастает из тех самых корней, которые были заложены в 90-е годы. Не говоря уже о том, что само создание акционерного общества «Роснефть» было важнейшим этапом приватизационной программы 90-х. Притом что мы, вне всякого сомнения, допускали ошибки в ходе приватизации. Но совершенно ясно, что в стране нашего масштаба, если не говорить про какие-то локальные заявления и политические разборки, а говорить про политические и экономические процессы, определяющие лицо страны, неизбежно каждое десятилетие опирается на предшествующее. Кстати, именно в этом смысле я считаю, что в сравнении с 90-ми годами коренных изменений нет. Да, власть предприняла ряд действий, которые направлены на изменение общественно-политической атмосферы и экономической политики по сравнению с девяностыми годами. Это чистая правда. Это касается и ограничений в сфере СМИ, и совершенно очевидной экономической тенденции к упору на государственные компании. «Сибнефть» выкупает Газпром, ЮКОС разгромлен, и его получила тоже государственная компания, АвтоВАЗ приобретает государство и так далее. Я вижу во всем этом большое количество ошибок. Я готов им оппонировать, в том числе публично, и я не раз это делал. Но дальше я задаю себе вопрос: а вот весь этот набор действий развалил хребет конструкции, ее каркас, развалил или нет? Ну, конечно же, нет! Частная собственность существует, рыночная экономика существует. Даже когда «Роснефть» на активах ЮКОСа второй раз проводит их продажу, тем не менее — и продажа, и национализация касаются всего лишь одной компании, и при этом власть интенсивно доказывает, что все происходит на рыночных принципах. К счастью, подобный опыт государством не был повторен, иначе его последствия стали бы просто трагическими. Большую часть этих шагов — не все, а большую часть — я считаю ошибочными. Ошибки это или не ошибки — но изменили ли они суть созданной в 90-е годы конструкции? Нет. Вся сегодняшняя Россия стоит на этой конструкции, начиная с Конституции и законодательных корней, о которых я уже сказал, и заканчивая просто психологией человека. Тем, что у него происходит в голове. Наличием класса предпринимателей, который в стране существует и развивается. И все эти проценты роста, которые у нас есть, начиная от роста ВВП и кончая ростом зарплаты. А что, собственно, растет? Растут приватизированные предприятия, те, у которых есть хозяин. Новым огосударствленнным бизнесам еще надо будет показать такой рост — чего, уверен, они и не смогут сделать. И когда вы говорите, что у Ходорковского в ЮКОСе увидели что-то живое, упорядоченное, организованное, а за воротами — лебеда и так далее, это говорило о том, что в ЮКОСе был хозяин.
