А.Л. У нас, к сожалению, так исторически получается, что армия всегда готовится к прошлой войне, не делая из предшествующей никаких выводов. Тот же Афганистан показал всю несостоятельность такой подготовки, когда политические цели мутны, расплывчаты, военные вообще недостижимы, когда командир полка получал звание Героя
Советского Союза «за образцовое проведение полковых учений». Всем смешно было. Афганская война, в частности, доказала, что подобного рода операции по обезвреживанию вышедших из-под контроля политических лидеров, если таковое решение принято, должно осуществляться спецподразделениями. Необходимо четко отделять мирное население и экстремистов. Тогда не будет разваленных городов, десятков тысяч убиенных. Кстати, с моей точки зрения, теснейшая координация между всеми видами спецслужб и армией должна усиливаться в кризисных и предкризисных условиях.
Сама подоплека чеченского конфликта интересна. Как вы правильно упомянули: окологосударственные, подгосударственные интересы. В сентябре 91-го года сами породили это образование, всемерно содействовали его становлению, не принимая никаких мер, дали взрасти монстру, а потом хватились, что там оставлены колоссальные запасы оружия.
Кто это сделал? Шапошников и Грачев. Как они это сделали? Сначала посредством подстольных переговоров растащили это оружие. Потом, когда там остались только семечки, запустили народ только для того, чтобы на этот народ и свалить растаскивание оружия. Остатки решили поделить 50 на 50. Российская доля вошла в один самолет ИЛ-76. Попытки подполковника этот самолет оттуда поднять успехом не увенчались. Дудаев позвонил Грачеву, сказал: «Паша, что ты такой мелочный? Ты же министр обороны великой державы, зачем тебе этот самолет? Оставь!» Он оставил. То есть там сто процентов оружия осталось.
Нефтедобыча в Чечне — один процент от общероссийского. По большому счету, одним процентом больше, одним процентом меньше — какая разница? Но на Грозненский нефтеперерабатывающий завод закачивалось колоссальное количество нефти с территории России, а вот куда и как отгружались нефтепродукты — это вопрос. Чечня была Россия и не Россия, самолеты садились, растаможивались на территории Чечни и летели дальше.
Вообще масса таких фактов, которые позволяют сейчас сделать вывод, что до неких пор этот режим устраивал российское руководство, был ему выгоден, делился своими доходами, а потом вдруг перестал. Возникла необходимость наказать непослушного. В этой войне нарушены все мыслимые и немыслимые каноны, писаные и неписаные. Даже не будучи военным человеком, можно прийти к выводу, что если собрался воевать, то нужно создать какую-то группировку, подготовить эту группировку, побеспокоиться, чтобы были снаряды, бомбы, каша, штаны, госпитали и т. д., и тогда уже эта группировка задачу выполнит. А ведь ничего не было сделано.
Сначала это позорнейшее 26 ноября, когда стилизовали под наемников военнослужащих, которые были откровенно призваны, завербованы, похоронили их там под забором и забыли. Через две недели уже начинается открытое военное вмешательство, оно 11 декабря началось, а командующего назначили 17-го. А формирование всех этих сводных, сбродных батальонов и полков, когда туда везли морскую пехоту с Тихого океана. Представляете, какая это золотая пехота?
Импотентная армия — она не может побеждать, она может только терзать, беззубыми деснами вгрызаться в ногу и грызть, что, собственно, и делала. Теперь, когда выяснилось, что сделать ничего не можем, получается, что мы как бы просто пошутили. Сейчас Вольский к тому ведет: шутка была. Басаев, оказывается, хороший человек, и Дудаев неплохой. Кто такой Вольский, чтобы вести переговоры с государственной точки зрения? Никто! То есть мафиозная разборка продолжается.
Грачев, если бы у него осталась капля совести, обязан был ценой собственной отставки не допустить неподготовленную войну, создать эту группировку, подготовить ее и тогда уже начинать. Ну бывают такие моменты, когда делать нечего. Но бросать неподготовленных людей, сплошь и рядом их обманывая, ставя им не те задачи в условиях отсутствия элементарнейшего взаимодействия, в условиях похабнейшего материально-технического обеспечения — это преступление.
А.П. Вас ценят в армии. Когда я был в Чечне и разгорелась борьба вокруг 14-й армии, десантники из ВДВ пристально следили за всей этой кампанией вокруг Лебедя. Да и не только армия — публика вся смотрела, что сделает Лебедь в этих условиях, к кому он пойдет. Я знаю, как серьезно работали, наверное, и продолжают работать вокруг вашей персоны так называемые «демократы». Политологи вас монтировали долгое время на Явлинского, на Лужкова, они вас окружали такой квазидемократической аурой, что многие думали: «Ну Лебедь клюнет на „золотой мешок“ Явлинского!». Вы сделали свой выбор и влились в Конгресс русских общин.
Скажем, Громов, афганец, какое-то время тоже был кумиром армии, потом этот его нимб померк с тех пор, как он стал дружить с Кобзоном. Громов ушел к Рыбкину. Вы пришли в КРО. И сделали это, повторяю, довольно неожиданно для публики. Расскажите, что вас привлекает в Конгрессе русских общин, что вас привлекает в Скокове?
А.Л. Мое поколение, во-первых, никогда не служило в армии за деньги. За идею служили. Денег всегда не хватало, их всегда было мало, но это никогда не было главным. Во-вторых, я из тех котов, которые любят гулять сами по себе. Давно своим умом живу. В-третьих, эти все проблемы русскокультурного населения — терпеть не могу слова «русскоязычное» — мне стали известны с 88-го года, они мне очень близки. Если 25 миллионов (17 процентов) соотечественников находятся за пределами исторической Родины, то мы нация калек. И вот эта боль может стать вечной болью. То есть государство обязано предпринять меры к тому, чтобы, по желанию, конечно, часть возвратить в пределы исторической Родины, а для тех, кто останется, создать нормальные условия жизни. Это задача для государства номер один.
Есть люди, которые прислонились к корыту, чавкают, и им больше ничего и не надо. Есть люди, у которых есть идея, у них есть природный Божий дар, искра Божия. У них есть путеводная звезда, и для них не имеет значения, платят им или не платят вообще. Юрий Владимирович Скоков, на мой взгляд, как раз относится к такой категории людей. Он, находясь на вершине власти, в первой пятерке государственных чиновников, мог жить припеваючи: только поддакивай, кивай своевременно и пользуйся всеми благами жизни. И чтобы уйти с такой должности, нужно иметь мужество, нужна яркая гражданская позиция: «Я как гражданин, государственный человек не согласен с решением президента, правительства, поэтому должен уйти со своего поста». Это не многим дано. Если человек способен на такой шаг, он способен на многое. Юрий Владимирович Скоков — правильный человек. У меня есть все основания ему доверять.
Есть попытки приписать КРО националистический оттенок. Конгресс русских общин строился и продолжает строиться как определенная надпартийная, наднациональная организация. Мы можем быть и демократами, и коммунистами, и социалистами — это одно, но мы все русские люди, мы все россияне в конце концов, мы живем на этой земле. Стратегическая цель у нас одна, ведь ни одна партия не написала в своей программе, что хотела бы развалить страну. Так давайте найдем в себе мужество возвыситься над межпартийной возней, и коль скоро в тактике мы не сходимся, определим точки соприкосновения и будем разговаривать. Если мы разошлись на каком-то отрезке, потом по пути движения сойдемся. Не надо обрубать концы и жечь за собой мосты. Мы все живем под одной крышей. Если мы допустим такое положение, когда Родина рухнет, развалится, под обломками погибнут все. С другой стороны, нельзя доказать, допустим, башкиру, что он не россиянин, немцу, который живет в России 200 лет, со времен Екатерины, тоже этого не докажешь. А главное — зачем? Есть крыша общего дома. Выбор невелик: или мы все живем под одной крышей, цивилизованно находим способы мирного сосуществования, или мы деремся. Любая драка, любая война, любой межнациональный конфликт на первом этапе это тупик, а в последующем — катастрофа.