– Все нормально. – Марк попытался улыбнуться, но гримаса скорее напоминала нервный тик. – Не ссорьтесь.
– Куда там нормально, – продолжал ворчать крепыш. – Как вспомню… До сих пор мутит и спится паршиво.
– В аптечке есть таблетки и на этот случай. В общем, – доктор кашлянул в кулак, – делайте, что должны.
– Совсем расклеился, – вздохнул Банан вслед.
– Был бы ты поумнее – сам бы офигел, – буркнула снайперша. – Но ты тупой и даже не догадываешься, в какой мы заднице. Особенно шеф.
– Такой прямо заднице?
– А подумай, если мозг еще не заплыл салом. Каково это – убить четверых детей просто так, зазря?
– Рано ты проект хоронишь. Я вот в Германа верю.
Девушка фыркнула.
– Ничуть не сомневаюсь. Ты же идиот.
* * *
Глубина немного успокаивала натянутые до звона нервы, но даже под толщей земли и бетона тьма жгла глаза сильнее полуденного летнего солнца, а падающие в воду капли кнутами били по ушам. Запах трав, шкур и нехитрой снеди превратился в невыносимое зловоние, а холод пола когтистыми лапками карабкался по хребту в истыканное ледяными иглами логово под теменем.
Обостренные чувства, которые пленник едва успел обуздать, обернулись нестерпимым мучением, но и пять пыток разом не могли перебить душевную боль, угольным коконом сдавившую сердце так, что не вздохнуть, не шевельнуться. Боль то наступала – и ногти царапали колени, а зубы крошили эмаль, то без малейшего повода исчезала, унося с собой все ощущения до последнего, как отхлынувший прибой уносит в море пенные барашки. И в совершенно неожиданный, бог весть от чего зависящий момент гнетущая пустота до краев наполнялась кипятком, и хотелось выть, реветь, биться лбом об стены, но жидкий пламень столь же быстро сменялся абсолютной апатией.
Вот тебя трясет от яростной жажды крушить и ломать, а вот уже оплываешь бесформенным мясным мешком и прирастаешь к топчану. И вроде дышишь, и мотор бьется, но не получается и на миллиметр сдвинуть палец, словно руки-ноги на самом деле не твои, да и тело тоже, а ты в нем – пассажир без ключа зажигания, и пока хозяин не вернется, с места не сдвинешься. Но где хозяин? Кто он? И появится ли вообще, или Фельде прав в своих неутешительных диагнозах?
Грудь то жмет, то колет, то стягивает вакуумом, и думаешь – все, конец, сейчас взорвется. И тут под ребра заползает ледяная пустота, но лишь затем, чтобы секунду спустя уступить огню и повторить все снова.
И снова.
И снова…
Заводские старшаки любят пугать молодняк байками о подвале – пыточной, где держат крыс, должников и вражеских сборщиков. И стоило начать тянуть из пленников инфу или просто забавляться в назидание другим, бедняги полностью теряли чувство времени – час им казался сутками, сутки – целым месяцем. Поэтому, когда Злата принесла завтрак, затворник удивился про себя: «Какого лешего? Док ведь только что ушел, вон, и отвар еще не остыл».
– Я встретила вилорога, – как ни в чем не бывало шепнула девушка. – На опушке, к северу отсюда. Хочешь поохотиться?
Вилорог… Громадная косуля с загнутыми вперед рогами толщиной в черенок от лопаты, длиной в половину оного, скрученными винтом. Опасное, но благородное животное, в отличие от прочей фауны предпочитающее мертвым людям мертвую траву. Много мяса, еще больше азарта, ведь выследить и убить существо – задача не для неумехи. К тому же, оно очень вкусное. Почему бы не рискнуть?
– Да. – Грид встал и побрел к выходу, щурясь и прихрамывая. То ли сыворотка не спасала от отеков, то ли девять дней в одной позе – чересчур даже для чудо-препарата. – Хочу.
– Обожди.
Отшельница сняла с пояса кожаный кисет и высыпала на ладонь бурный порошок, похожий на молотую паприку, но пахнущий незнакомым растением. Облизнув подушечку большого пальца, нарисовала на здоровой щеке вертикальную полосу – от нижнего века до заросшего редкой щетиной подбородка.
– На удачу? – Парень криво улыбнулся.
– В знак скорби. Как у меня.
– У тебя полосы лежат…
– Потому что мое горе утешит лишь моя смерть. А твое – смерть убийцы мамы и сестры. Извини… – Злата отступила и потупила взор. – Отец рассказал.
– Ничего.
Щеку начало припекать, пленник постарался не подавать вида, но тонкие морщинки в уголку глаза не укрылись от цепкого взгляда прирожденный охотницы.
– Будет жечь, пока не смоешь. А смыть можно лишь кровью заклятого врага.
– Не переживай. – Он потрогал зудящую кожу. – За мной не заржавеет.
Парень замер у края поляны, уставившись на сухие дубы тем же взором, каким спутница смотрела на раскинувшийся за железной дорогой «Вавилон». Полузабытые, приглушенные слова доктора вновь зазвучали в голове, и на этот раз Грид понял их суть с первого раза. Перед ним стоял не лес, а памятник собственным глупости, надменности и безалаберности, из-за которых случилось непоправимое. Здесь он отлынивал от занятий, считая себя и без них самым сильным и крутым, здесь гробил драгоценное время на чепуху, и в конечном итоге опоздал, а мог бы давно расправиться с Вожаком – еще там, на мосту, и тогда горя удалось бы избежать.
И ладно бы гордость и спесь погубили его самого, но в том и кроется главное зло, что в первую очередь страдают близкие. И шагнуть под сень похожих на пластик листьев оказалось столь же тяжело, как и вернуться в родной дом, чтобы заново пережить события той страшной ночи. Сколько мгновений отделяли от цели? Доложи разведчики хоть чуточку пораньше, беги он хоть капельку быстрее, и вместо остывающих тел обнял бы родных – живых и здоровых.
Если бы.
Если бы…
Окружающий мир поблек, затянулся туманом, отступил под натиском бесполезных, но притупляющих боль мечтаний, в которых легко застрять навсегда и разрезать тонкие, пульсирующие пуповины, отделяющие явь от небытия.
– Идем. – Девушка взяла Грида за руку. – Я покажу дорогу.
– Хорошо. – Парень кивнул и сжал ладонь – грубую и шершавую от трудов и орехового древка. – Веди.
Первый шаг дался нелегко, но колебаться и врубать заднюю нельзя было, особенно сейчас, когда хвостатый выродок беснуется на воле и копит силы.
– Ты не злишься?
– За что? – Отшельница изогнула бровь.
– За отца. И щенка. И… за все остальное.
– И да, и нет, – после недолгих раздумий ответила она.
– Это как?
– Злюсь за то, что натворил. Но верю, что больше так не поступишь.
– Постараюсь не подвести.
– Постарайся. – Злата оглянулась и смерила напарника хмурым взглядом. – Или я тебя убью.
Вот и поговорили. Сперва утешала и малевала на лице, потом пригрозила прикончить. С другой стороны, иного парень и не ждал, считая, что еще легко отделался.
