Гаррош спрыгнул с лютого волка, да так порывисто, что зверь, прижав уши, метнулся прочь. Шагнув к скороходу, вождь ухватил его за плечо.
– Какие источники?!
– Гаррош, – глухо, остерегающе заговорил Бейн, – отпусти моего скорохода. Пусть говорит свободно, не опасаясь удара в награду за правдивые вести.
Взгляд, брошенный Гаррошем на Бейна, мог бы пронзить латы, однако вождь внял голосу разума и выпустил плечо скорохода.
– Какие источники? – повторил он.
– Друиды, вернувшиеся из бухты Острорука, тоже докладывают, что флот Альянса идет на прорыв блокады.
На миг Бейну сделалось жаль Гарроша. Ярость орка сменилась мучительной болью, плечи поникли, словно вся энергия, вся страсть его разом исчезли, как не бывало.
– Командуй общее отступление, – после долгого молчания сказал он Малкороку. – В таком положении война на несколько фронтов слишком рискованна.
– Как прикажешь, мой вождь, – откликнулся Малкорок, старательно храня невозмутимость на лице.
Пришпорив лютого волка, он отъехал в сторону и заговорил с несколькими другими кор’кронцами. Услышав новости, те оглянулись на вождя.
– Благодарю тебя за принесенную весть, – сказал Бейн скороходу. – Ступай-ка подкрепись, и пусть целители займутся твоими ранами.
Таурен с благодарностью поклонился и послушно ушел. Бейн повернулся к Гаррошу:
– Прими мои похвалы, вождь.
– За что? – спросил Гаррош, меряя Бейна вопросительным взглядом.
– За то, что ты признал безрассудство этого пути. Воевать было опрометчиво, и я рад твоему решению оставить эту…
– Я ничего не «оставляю», таурен, а ты ступаешь на опасную тропу, – угрожающе проговорил Гаррош. – Как ты, при этаких-то огромных ушах, ухитряешься не понимать сути сказанного? Я не собираюсь заканчивать этой войны. Я намерен ее продолжать. Сегодня мы отступаем, чтобы собраться с силами и пересмотреть планы, а вовсе не сдаемся перед лицом «мощи» Альянса!
Скрыть огорчение Бейну удалось не без труда. Стоявшему рядом с ним Вол’джину – тоже.
Отвернувшись от Бейна, Гаррош злобно сжал кулаки и зашагал из стороны в сторону. Завершивший разговор с кор’кронцами Малкорок вернулся и замер навытяжку неподалеку.
– Нам нужно больше ресурсов, – продолжал Гаррош. – Больше кораблей. Больше оружия. Больше элементалей, зверей и демонов, повинующихся нашей воле. Нужно призвать под наши знамена больше солдат. Мужчин, женщин, детей – сделать хоть что-то во славу Орды может каждый.
Воспрянув духом, Гаррош поднял голову, и взгляд его устремился куда-то вдаль – словно навстречу будущему, что непременно придет на смену сегодняшним бедам и неудачам.
– Я мыслил слишком мелко – в этом-то и загвоздка. Теперь речь пойдет не о завоевании Калимдора. Мы сокрушим Альянс полностью! Сотрем эту грязь с лица Азерота! Спалим Штормград дотла, и Ринна вместе с ним! Воевать нужно не за покорение единственного континента, но ради власти над всем миром. Мы – Орда, нам это по силам! Но победа будет за нами, только если планы наши безупречны, воля крепка, а сердца непоколебимы!
– Послушай, Гаррош Адский Крик, – спокойно заговорил Бейн. – Я со своими храбрецами отправляюсь в Мулгор. Сейчас их куда меньше, чем в тот день, когда мы выступили в поход, откликнувшись на призыв вождя Орды. Моя верность Орде крепка, этого ты отрицать не можешь. Но знай: я бьюсь за истинную Орду, а не за ту, что не гнушается чрезмерной и постыдной жестокости. Если тебе нужна помощь Бейна Кровавое Копыто, случившееся в Тераморе никогда не должно повториться вновь!
Гаррош сузил глаза и слегка усмехнулся, однако чему – этого Бейн понять не сумел.
– Приму к сведению, – сказал он.
Подобрав поводья кодо, Бейн бросил взгляд на Вол’джина. Тролль с тоской взглянул на него и едва заметно покачал головой. Бейн коротко кивнул. Соображения Вол’джина были ему понятны. О том же самом думал и он. Вол’джин был должен уберечь свой народ от гнева оскорбленного Гарроша.
Но мировая война…
Направляясь на запад, домой, к безмятежным просторам равнин любимого Мулгора, он никак не мог понять одного: что сталось с Гаррошем? Что это – опьянение властью… или вождь просто повредился в уме?
Сколько же времени миновало с тех пор, как Джайну постиг свой, собственный катаклизм? Счет дням она потеряла, но наверняка не так уж много – не более полумесяца. Всего две недели, и даже меньше, прошло с тех пор, как она беспокоилась только о нежелании Тралла отстранить Гарроша от власти, да о смятении в собственном сердце. С тех пор, как она в компании Киннди объедалась вкуснейшими сладостями, а всерьез опасалась лишь одного – что ученица снова заляпает книгу глазурью…
Жизнь закаляла ее, точно меч – безжалостно, деловито выхватывая из пламени страдания, погружая в стужу ненависти и жажды мщения, вновь возвращая в горнило душевных мук, ковала, сминала, перековывала… Но теперь она, подобно стали, способна вынести многое. Больше ее не согнуть, не сломить ничему – ни скорби, ни боли, ни ярости.
В Терамор она прибыла не одна, и не телепортировавшись, но верхом на широкой спине огромного синего дракона. Приземлившись вне пределов городских стен, на том берегу, где они с Джайной когда-то беседовали, прогуливаясь рука об руку, Калесгос низко склонился к песку, чтоб ей проще было спуститься, а затем принял облик эльфа-полукровки и подошел к ней.
– Джайна, – сказал он, – решение еще не поздно изменить.
Но Джайна покачала головой.
– Нет, Кейлек, со мной все в порядке. Мне просто… нужно еще раз увидеть все это. Собственными глазами – теперь мой взор стал чище.
Взор ее и вправду сделался чище – и в переносном, и в буквальном смысле слова. Пагубная чародейская энергия мало-помалу покидала тело. Разумеется, волосы, если не считать единственной золотистой пряди, так и остались белы – этого уже не исправить, однако глаза больше не мерцали странным белым огнем. Терамор тоже избавлялся от губительных магических осадков, и теперь Джайна могла вернуться в город без опасений (по крайней мере, не боясь за здоровье).
Поднявшись на невысокий пологий холм, оба вышли к дороге. Мертвых тел здесь не оказалось: Ваймора и тех, кто столь доблестно защищал город с моря, горожане успели если не похоронить, то подобрать до взрыва бомбы, а погибших воинов Орды, по-видимому, унесли свои. Пурпурное сияние чародейской энергии померкло, но полосы магических брешей по-прежнему колыхались, реяли в небесах, словно огромные ленты, даже при свете дня открывая вид на иные миры. Взглянув на израненное небо, а следом – на распахнутые ворота, Джайна сглотнула подступивший к горлу комок.
Вокруг ее ладони сомкнулись теплые пальцы. Прикосновение казалось робким: очевидно, Кейлек готов был выпустить руку Джайны, стоит ей только пожелать, но Джайне этого вовсе не хотелось. Так – медленно, рука об руку, и вошли они в мертвый город.
