Когда Фабио прибыл во дворец, «тяжелое» отделение было полно веселым гулом, и многие кавалеры, воспламененные античными костюмами пастушек, уже начинали отпускать им комплименты. Как только ему удалось ускользнуть от приветствий друзей, обступивших его со тех сторон и поздравлявших с возвращением на родину, Фабио удалился поискать более спокойного места. Жара, шум и сутолока так оглушили его после тихой жизни последних месяцев, что для него было подлинным облегчением бродить по полуопустевшим залам и на противоположном конце великолепной анфилады очутиться во второй аркадской беседке, которая казалась достаточно мирной, чтобы заслуживать свое название.
Когда он зашел в эту комнату, там было несколько гостей; но отдаленные звуки начавшейся танцевальной музыки увлекли их прочь. Небрежно окинув взглядом прихотливое убранство помещения, Фабио присел один на диван у двери и, чувствуя, что ему становится жарко и неудобно в маске, снял ее. Не успел он это сделать, как услышал слабый вскрик со стороны длинного стола с закусками, за которым стояли пять прислужниц. Он вскочил и едва поверил своим глазам, когда оказался лицом к лицу с Наниной.
Щеки ее покрыла бледность. К ее изумлению при виде молодого дворянина явно примешивался ужас. Женщина, стоявшая рядом с ней, инстинктивно протянула руку и поддержала Нанину, заметив, что она ухватилась за край стола. Фабио поспешно обошел кругом, чтобы заговорить с ней. При его приближении голова ее опустилась на грудь и она тихо сказала:
— Я совсем не знала, что вы в Пизе. Я не думала, что вы можете быть здесь. О, я верна тому, что обещала в письме, хотя и может показаться, что я изменила своему слову!
— Я хочу поговорить с тобой о письме, сказать тебе, как бережно я храню его и как часто перечитываю, — проговорил Фабио.
Она подняла голову и боролась со слезами, неудержимо навертывавшимися у нее на глазах.
— Нам не надо было встречаться, — сказала она, — никогда, никогда не надо было встречаться вновь!
Прежде чем Фабио успел ответить, вмешалась соседка Нанины по работе.
— Ради создателя, перестаньте говорить с ней здесь! — негодующе воскликнула она. — Если сюда войдет мажордом или кто-нибудь из старших слуг, вы навлечете на нее ужасные неприятности. Подождите до завтра и найдите более подходящее место.
Фабио сразу почувствовал справедливость ее упрека. Он вырвал листок из своей записной книжки и написал на нем: «Я должен сказать тебе, как я чту и благодарю тебя за это письмо. Завтра — в десять часов — калитка позади сада Асколи. Верь в мою правдивость и честь, Нанина, ибо я слепо верю в твою». Написав эти строки, он отцепил от грозди часовых печаток маленький ключ, завернул его в записку и зажал в ее руке. Его пальцы медлили расстаться с ее пальцами. Он уже готов был снова заговорить с ней, как вдруг заметил, что рука соседки Нанины, только что поднявшаяся, чтобы сделать ему знак удалиться, внезапно упала.
Фабио быстро обернулся и увидел маску, одиноко стоявшую среди комнаты и одетую в желтое с головы до ног. На женщине был желтый капюшон, желтая полумаска с бахромой, свисавшей над всей нижней частью ее лица, и желтое домино, вырезанное на рукавах и по краям в виде длинных языков пламени, трепетно развевавшихся в легкой струе воздуха, тянувшей от двери. Черные глаза сверкали зловеще ярко сквозь отверстия маски, темно-желтая бахрома перед ее ртом медленно колыхалась от дыхания. Без слова, без движения, стояла она перед столом, и ее пылающие черные глаза уставились на Фабио, как только он повернулся к ней. Внезапный холод пронизал его, когда он заметил, что желтая ткань домино и маска незнакомки были точно такого же оттенка, как у желтых драпировок и мебели, выбранных его женой после их свадьбы для украшения ее любимого будуара.
— Желтая маска! — нервно зашептали девушки и сбились в кучку за столом. — Опять эта желтая маска!
— Заставьте ее говорить!
— Предложите ей что-нибудь отведать!
— Пусть молодой господин угостит ее! Заговорите с ней, сударь! Заговорите с ней! Она скользит повсюду в своем страшном желтом наряде, как дух!
Фабио машинально оглянулся на девушку, шепотом обращавшуюся к нему. При этом он заметил, что Нанина по-прежнему отворачивается, приложив к глазам платок. Очевидно, она все еще боролась с волнением, вызванным в ней неожиданной встречей, и — скорее всего по этой причине — единственная в комнате не знала о присутствии Желтой маски.
— Заговорите с ней, сударь! Заговорите же с ней! — зашептали две молодые прислужницы разом.
Фабио снова повернулся к столу. Черные глаза, как и раньше, жгли его из-за бурой желтизны маски. Он кивнул девушкам, только что говорившим с ним, бросил прощальный взгляд на Нанину и начал обходить стол, перед которым стояла Желтая маска. Сверкающие глаза провожали его шаг за шагом. Казалось, их злобные лучи все более и более упорно проникали в него, когда он огибал конец стола и приближался к неподвижной призрачной фигуре.
Он подошел к женщине вплотную, но она не пошевелилась, и взгляд ее не дрогнул ни на миг. Фабио остановился и хотел заговорить; но по его телу снова ударила волна холода. Непреодолимый ужас, невыносимое отвращение овладели им; всякое сознание внешних вещей, шепот девушек за столом, мягкий ритм танцевальной музыки, отдаленный гул веселой болтовни — все это вдруг исчезло для него. Содрогаясь, он отвернулся и покинул комнату.
Идя на звуки музыки и больше всего на свете желая теперь очутиться в самой густой толпе, он был остановлен в одной из меньших комнат гостем, который только что встал из-за карточного стола и протягивал ему руку с сердечностью старого знакомого.
— Приветствую вас снова в свете, граф Фабио! — весело начал он и вдруг осекся. — Что это? Вы бледны, и ваша рука холодна! Надеюсь, вы не больны?
— Нет, нет! Но я немного напуган — не могу сказать, почему — крайне странно одетой женщиной, которая своим упорным взглядом совсем вывела меня из равновесия.
— Неужели вы говорите о Желтой маске?
— Да, о ней. Вы видели ее?
— Все ее видели, но никто не может заставить ее открыть лицо или заговорить. Наш хозяин не имеет ни малейшего понятия о том, кто она, а хозяйка ужасно ее боится. Что касается меня, то, по-моему, хватит с нас этой таинственной и жуткой костюмировки, и, зовись я не просто Андреа д'Арбино, а маркиз Мелани, я сказал бы ей: «Синьора, мы собрались здесь посмеяться и повеселиться. Не угодно ли вам открыть уста и очаровать нас появлением в более приятном виде?»
Во время этой беседы оба они присели, спиной к двери, у одного из карточных столов. Во время речи д'Арбино Фабио снова ощутил какое-то гнетущее чувство и уловил звук тихого дыхания позади себя. Он мгновенно повернулся, и что же — между ними, взирая на них сверху, стояла Желтая маска!
Фабио вскочил, и его друг последовал его примеру. Снова пылающие черные глаза в упор впились в лицо молодого человека, и снова их взгляд холодом проник в его сердце.
— Желтая дама, вы знаете моего друга? — с шутливой торжественностью воскликнул д'Арбино.
