А потом она рассказала. И чем дольше я слушал, тем сильнее у меня костенели кулаки, тем сильнее в пульсирующем кровью мозге билась холодная ярость, требуя выхода. До какого скотства могут дойти люди, если их не ограничивать хотя бы малейшим законом!
Нет, ну я подозревал, что скоро начнется нечто подобное, и папа сразу мне сказал, что такое возможно, но чтобы вот так сразу… И ведь времени прошло всего ничего! Чуть больше недели! И вместо мира – скотный двор.
И уверен, такое везде, во всем мире! И как этому противостоять, я не знал. Вернее, знал, что делать, и не знал, хватит ли у меня на то сил.
Почему у меня? Почему это должен делать я? А кто?! Кто, если не я?! Я же человек! Я мужчина! А мужчина должен служить и защищать! Так говорил мой папа. Так говорю я.
Мы загрузились барахлом и поехали сначала на базу, поскольку мотаться на машине, загруженной ящиками с патронами, – это неразумно. Надеюсь, мы успеем посетить проклятую «Бакланку», прежде чем вернется основной контингент ее обитателей.
Судя по рассказам Насти, в этой национальной банде должно было остаться еще не менее двадцати бойцов. Плюс «обслуживающий персонал» в виде их сестер и просто девушек кавказской национальности. Скорее всего, «на мародерку» они поедут большой толпой: нужно ведь будет грузить барахло. Но вряд ли возьмут с собой больше десяти человек. Зачем больше? Только место занимать. А ведь кого-то надо оставить и на охране. Вдруг кто-то припрется мстить? Они многим, очень многим насолили!
Кстати, не понимаю такого зверства. Людей осталось мало, Земля свободна, так зачем убивать друг друга?! Зачем творить такое?! Это что, мечта всей жизни – иметь рабов и делать с ними что хочешь? Похоже, что так и есть… мечта!
И вообще непонятно, откуда повылезло столько дерьма. Ну вот мы, я, Митька, Мишка, та же Настя – мы хорошие люди! Мы не хотим никого насиловать, убивать! Если нам приходится убивать, так это только потому, что мы вынуждены защищаться! Но ТЕ – зачем это делают?! Еды – сколько угодно! Жилья – сколько угодно! Все что хочешь, от машин до самолетов, все твое! ЗАЧЕМ?!
Стремление к власти? Все есть, но хочется еще и власти? Ну ладно, одному, может, хочется власти. Остальные, его банда – зачем ему подчиняются?! Кто их заставляет исполнять мерзкие, подлые приказы?! Вероятно, чтобы это понять, надо быть одним из них. А я не один из них и никогда таким не буду.
Мы заехали на Гору мимо женского следственного изолятора и у двухэтажного дома, построенного еще пленными немцами после войны, свернули направо к налоговой инспекции Волжского района. Удобное место: и с дороги не видно, и подойти можно, куда надо, легко и свободно. Все близко. А надо нам… я знаю, куда нам надо.
Плохо, что не успели зарядить рации, которые взяли в РОВД. Хотя и рации эти на самом деле слабенькие, мне так кажется! Нам бы японские, маленькие… а не эти безобразия. Пришлось дожидаться, когда Митька и Мишка займут позиции, а потом смотреть, как они машут из форточки, показывая, что находятся на месте. Похоже, что Митьке пришлось стрелять в дверной замок, чтобы открыть дверь, – я слышал звук выстрелов. Надеюсь, в общаге никто не всполошился.
Тихо. На улице никого не видно, все сидят внутри. Что в принципе и понятно – жарко! Июнь, в конце-то концов! Честно сказать, с меня пот льет ручьем, и хорошо, что я догадался взять с собой бутылку минералки – пусть теплая, но все-таки вода. На мне разгрузка поверх камуфляжа, в общем, я сейчас в настоящей сауне.
Настя тоже не шибко вольготно себя чувствует – и на ней разгрузка. Запасные магазины надо как-то тащить? Ну и вот. Ей тоже дал укорот, ну и пистолет на поясе. Сказал, чтобы без команды не стреляла, иначе может запросто пальнуть мне в спину – просто от неожиданности. Так что автомат на груди, ремень через голову на плече. Пистолет в руке. А я основная ударная сила, Настя больше за носильщика и за проводника. Ну и охрана спины. Мало ли…
Выждав, убедившись, что все в порядке, ребята на местах, я безо всяких особых ухищрений перешел дорогу и вошел в общежитие.
– Сюда, налево! – предупредила Настя, я кивнул и двинулся по лестнице наверх.
Было тихо, пахло съестным – где-то готовили обед. Слышались голоса, шаги, кто-то гортанно смеялся – взахлеб, будто услышал что-то необычайно смешное. Я не чувствовал страха, только возбуждение и желание поскорее сделать свою работу. Именно работу – неприятную, мерзкую, грязную, она сродни работе ассенизатора. Кто-то ведь должен и дерьмо убирать? Иначе мир просто затопит это самое дерьмо!
Первым был мальчишка лет двенадцати-тринадцати. Он выскочил из коридора на лестничную площадку, увидел нас и громко завопил на неизвестном мне гортанном языке. Что именно он кричал, понять было нельзя, но смысл понятен – «в доме чужие».
Укорот в моих руках дернулся, будто сам собой. Я поставил рычажок на одиночные, очередями стрелять нет смысла. На таком расстоянии не промажешь. И я не промазал. Пуля попала мальчишке в грудь, его отбросило на стену, и он сполз по ней, дергаясь, пытаясь вдохнуть воздух. Запомнилось – на поясе у парня висел здоровенный нож в ножнах. Наверное, охотничий; небось, мародерствовал по квартирам, вот и подобрал.
Выстрел в замкнутом пространстве просто оглушал, а звук разнесся по всему зданию не хуже, чем если бы здесь кто-то ударил в набат. Заорали, забегали, заболботали, загомонили – по-своему и по-русски. Похоже, что народу здесь больше, чем я предполагал, однако никто под выстрелы не полез – соображают! Оружие-то у них – мачете и биты, а с мачете и битами идти против огнестрела – полный идиотизм!
На пару секунд остановился и задумался: что делать? С одной стороны, это хорошо, что попрятались, не хочу я убивать тех, кто на нас не нападает. А с другой стороны, если оставишь этот анклав в целости и сохранности, они ведь займутся тем же! Будут беспредельничать, будут хватать людей, обращать в рабов, запирать, насиловать, убивать!
Все мои размышления закончились, когда я услышал два выстрела позади себя. Оглянулся, готовый стрелять, и… опустил ствол. На полу лежала закутанная в платок девушка на вид лет шестнадцати-семнадцати. Настя обе пули всадила ей в середину груди. Похоже, та вышла из комнаты справа от меня и как раз нарвалась на мою напарницу.
– Эта сука обещала воткнуть мне в зад палку, – мертвенным голосом сообщила бледная Настя. – Не жалей их! Они тут все мрази! Здесь нет ни одного нормального человека!
И я ей поверил. А что еще оставалось? Задумываться о том, что, может быть, из того пацаненка с бейсбольной битой в руке получится нормальный человек, а вон из того, с мачете, вполне добропорядочный семьянин? Буду валить всех, а господь уже разберется, кто тут нормальный, а кто ненормальный! Если ты живешь и радуешься жизни в аду, если служишь дьяволу, значит, ты бес, а бесов надо изгонять!
Я шел по коридору, методично открывал двери и, если видел в комнате человека, стрелял. Стрелял, стараясь не смотреть в глаза «цели», стрелял, не слушая криков, воплей, стонов. Стрелял, как машина убийства, как Терминатор, как существо, полностью лишенное человеческих чувств.
