Когда Настя начала излагать свое предложение, каждую секунду, каждый миг ожидая смертоносного, страшного удара свинцовых шариков, впивающихся в ее тело, она сама не до конца верила, что этот кавказец поведется на достаточно призрачное и даже глупое предложение. Неужели он поверит, что Настя на самом деле собирается стать надсмотрщицей у сексуальных рабынь в этом проклятом вертепе? У этих мерзких зверей, потерявших человеческое обличье?
Расчет был на кавказский менталитет. На их «понимание» русских женщин и вообще всех русских.
Чеченцы в основной своей массе всегда относились к русским враждебно и презрительно, считая их недочеловеками. Во-первых, генетическая память – долгие кавказские войны, со времен того самого Шамиля, их национального героя.
Потом несколько чеченских войн девяностых годов. И это тоже отложило отпечаток на множество чеченцев, особенно из числа «непримиримых».
А основное – сам по себе чеченский менталитет, когда каждый чеченец считает себя выше всех остальных просто по одному факту своего рождения, ибо только он джигит, а остальные (кроме близкой родни) – говно на палочке, ничтожные плевки на городской мостовой! А проклятые иноверцы вообще животные, недостойные жить свободными.
И о чем могут мечтать эти животные-иноверцы? Конечно, подняться выше всех остальных животных! Ведь даже «настоящие люди», нохчо, мечтают стать выше других. Все мечтают стать выше других! И эта вот девка – не исключение.
Одного только боялась Настя – того, что Лену оставят в заложниках. Она знала, что так и случится, вот только деваться ей было некуда! Если бы она буквально за считаные секунды не придумала дурацкую историю о пяти девственницах, ожидающих прихода подруг на тайной квартире, Настю с Леной точно бы пристрелили. А теперь… теперь можно будет попробовать сбежать и…
И тут же Настю пронзила ужасная мысль, после которой она едва не отказалась от идеи: Лену-то убьют! Ее точно убьют, если Настя сбежит! А перед смертью еще и как следует поглумятся, мрази! Да и куда бежать? Где искать помощи?!
Лена ее поняла и тихо, быстро, но очень разборчиво сказала на хорошем английском: «Не думай обо мне, беги! Иначе вместе погибнем! Отомсти за меня, если что».
Да, это была правда. Если они останутся здесь, им конец. Их будут долго, ежедневно мучить, насиловать, а потом просто пристрелят – ради развлечения, как при стрельбе по банкам и бутылкам. И никаких шансов выжить нет.
Если она, Настя, сбежит, попробует отыскать помощь. Любую помощь! Хоть от дьявола! Хоть… от кого угодно! Или сама попробует найти оружие и убьет этих мразей. Отомстит за себя и за Лену. Шанс. Будет хоть какой-то шанс – пусть и призрачный, пусть и совсем иллюзорный.
Их отвели в душ, где сняли ошейники (чтобы не испортились), и потом смотрели, отпуская шуточки, за тем, как девушки мылись. Настя спокойно мылась, не испытывая никакого стыда. Разве человек может испытывать стыд перед кошкой или собакой? Или перед шакалом? А эти мелкие мрази такие вот шакалы и есть. Звери. Нелюди. И глупо было бы стесняться зверей.
Им дали несвежие, серые полотенца – девушки вытерлись. А потом отвели на третий этаж, где передали одетой в черную национальную одежду хмурой девушке с остроносым, жестким лицом, которая с невероятным акцентом, едва подбирая русские слова, пояснила, что рабыни должны себя вести тихо, не устраивать скандалов, не драться и не кричать. Если они будут рыдать, шуметь, их будут бить палкой.
Им выдали по миске с кашей, по куску хлеба, по бутылке с минеральной питьевой водой, объяснили, что по надобностям они будут ходить в ведро, которое стоит у двери, и втолкнули в комнату, с грохотом заперев дверь за спиной пленниц. И на Лену с Настей уставились десять пар глаз.
– Привет, девчонки! – поздоровалась Настя и, пройдя в комнату, уселась за стол, пристроившись на старый скрипучий стул. – Ну что, знакомиться будем? Я Настя, а это Лена!
В комнате было тихо. Никто ей не ответил, и Настя, пожав плечами, приступила к еде. Ей нужны были силы, голодной не больно-то побегаешь. А поговорить с узницами можно и потом. До завтрашнего дня времени более чем достаточно…
Глава 7
14 июня, вечер, ночь. Настя Самойлова
– Иди поешь! – Настя обернулась, посмотрела на Лену, и та откликнулась после непродолжительного молчания. Через силу откликнулась, видно было, ей хочется упасть, закрыть глаза, свернувшись калачиком, и никого, совсем никого в целом мире не видеть.
Насте и самой хотелось того же самого, но она не могла себе позволить расслабиться. Знала: сейчас дашь себе послабление, рассиропишься и потом ничего не сможешь сделать! Потому что слабая и жалкая!
Что именно сделать, Настя пока не представляла. Вернее, что делать-то, она представляла, а вот КАК это сделать, ну совсем не знала. Ее будут контролировать, не спускать с нее глаз – это понятно. Но лишь бы ноги не связали… Хотя вряд ли свяжут – а как она пойдет? На руках понесут, что ли?
– Не могу есть. – Лена отрицательно помотала головой. – Тошнит меня, и болит все. И везде… Наверное, головой ударилась.
– Если не будешь есть, давай я съем! – внезапно вмешалась девчонка лет четырнадцати, полненькая, эдакая пышечка. Девчонка тоже была голой и с ошейником на шее, как и все девочки, что находились в этой освещенной тусклыми светом комнате.
– Куда тебе еще жрать? – неприязненно бросила худая, жилистая девчонка на вид лет шестнадцати. – Ты посмотри, какую задницу наела! Для хозяев стараешься, что ли?! Шлюха поганая! Дрянь!
– Ты что ее так ругаешь? – осведомилась Настя. Ей по большому счету было наплевать, почему и для чего, но информация лишней не бывает. Все равно собиралась поговорить с девчонками, разузнать, как и что.
– Заслужила, вот и ругаю, – резко ответила худая. – Пошла на х…, тварь! Это я не тебе… как там тебя… Настя? Я Валя, Валентина то есть. А эта мразь – Машка. Соседка моя. Она и так постоянно с хачами крутилась. А сюда сама пришла!
– Да ладно? – удивилась Настя. – Неужели сама?! Она что, дура?!
– Еще как не дура! – криво усмехнулась Валя. – Любит она это дело-то… с мужиками. И все больше с кавказцами. Лет с десяти уже развлекается! Популярная у них! А что, жопастая, грудастая – вымя-то вон какое нажрала! И наушничает, тварь! Все доносит!
– Врешь ты все, Валька! – фыркнула Маша. – Ну да, я люблю секс, и что? Меня не бьют, не обижают, а то, что я с ними сексом занимаюсь, так мне нравится! Это вы дуры – плачете да ругаетесь! За то и получаете по морде! А мне тут хорошо! Ибрагим обещал меня в личный гарем взять, потом ведь обзавидуетесь!
– Видала? – Валя состроила презрительную гримасу и помотала головой. – Тварь! В личный гарем она пойдет! Гнида…
– А ты как тут оказалась? – осторожно спросила Настя.
– Да как, как… как и все! – угрюмо ответила Валя после трехсекундной паузы. – Вышла посмотреть, как дела на улице. Увидела парней, подошла спросить, разузнать… меня и прихватили. Вначале, как это водится у них, изнасиловали. Ну и избили – это уж само собой. Я же не давалась, матом их крыла. Ну и драли меня… пока сознание не потеряла. А потом сюда привезли. Ну и таскают время от времени к себе… когда захотят.
