Камни грохотнули по капоту, и один с такой силой врезался в стойку, что, если бы это было стекло, точно расфигачил бы его насквозь. Второй такой же задел не ожидавшего эдакой подлости Митьку, скользнул по его лобешнику, прочертив кровавую полосу, и ушел в сторону дороги, подпрыгивая и вихляясь, как теннисный мяч.
– А-а-а! Сука!..
Митька так орал и матерился, что мне почему-то стало смешно, и я впервые за эти страшные дни начал хохотать. Так хохотал, что потекли слезы, и я долго не мог успокоиться. Митька в это время смотрел на меня сердито, не понимая причин такого глупого веселья, а потом обиженно бросил:
– И что? Меня же чуть булыганом не прибило! Что ржешь-то?!
Я глянул на его окровавленную, обиженную рожу, и меня снова начало полоскать – я ржал, задыхался и снова ржал, не в силах остановиться. А потом мне в лицо полетел целый фонтан воды, я икнул, непроизвольно вздохнул воздух и начал глубоко дышать, успокаивая дыхание.
– Ну вот! – удовлетворенно сказал Митяй (это он, мерзавец, набрал в рот воды и прыснул мне в лицо). – Истерика, братан! Точно, истерика. Накопилось, ага. Я тебя понимаю. Но правда чуть не прибило меня! Но не прибило! Йо-ххо! Не прибило! А вот – получили?! Получили, суки?! Всех убили! Всех! И еще убьем, суки! Всех! Всех убьем!
Он скакал на месте, орал во все горло, матерился, показывал мертвому городу согнутую в локте руку, показывал факи и снова – орал, орал, орал, пока не охрип и не уселся на бампер джипа, тяжело дыша, красный, встрепанный, но довольный.
– Вот и я выплеснул! Ништя-а-ак! – хохотнул Митька, и я вдруг испытал такое… хм… родственное к нему чувство! Как к несуществующему брату.
Жаль, что у меня нет брата. Хотя… а если бы и он умер? Как там в песне пелось? Из «Иронии судьбы»? «Если у вас нет собаки – ее не отравит сосед. Думайте сами, решайте сами – иметь или не иметь!»
Решетка наполовину вывернута, так что залезть в окно можно. Уже полдела сделано! Отлично! Оставив Митьку сворачивать освобожденный трос, я полез внутрь. Машину все равно нельзя оставлять без присмотра, так что, пока я лазаю по райотделу, пусть Митька тачку пасет.
Внутри меня ждал жестокий облом. Ну просто жесточайший! Дежурка была заперта. И хуже того, стекло и внутри было непробиваемым! И само собой стальная, тяжеленная дверь изнутри отдела. Ясное дело, предполагалось, что дежурный, случись какое-то безобразие, запирается внутри дежурки, и злодеи не могут в нее попасть, пока он набирает свое начальство и сообщает, что совершен налет. И все! Хоть ты умри возле этой самой дежурки! Даже окошко закрыли, в которое документы за решетку суют! Ах ты ж черт… и что делать?
Пошел обратно, к машине. Пришлось снова лезть через окно – дверь наружу была заперта ключом, и ключи явно внутри дежурки. Кстати, принюхался, прислонив нос к двери в дежурку, и могу поставить десятку против миллиона – внутри есть труп. Или трупы.
– Ну что?! – Митька аж подпрыгивал от нетерпения. – Нормально?!
– Ничего нормального! Полный пипец! – мрачно проговорил я и объяснил ситуацию. И мы задумались.
Думали минут десять, и самое дельное, что придумали – найти где-то здоровенную кувалду и просто пробить на хрен стену неприступной дежурки! Если там, конечно, нет стальной обшивки. Эх, папа, папа… что же ты мне не подсказал, как пробиться в эту чертову ментовку?! Хотя ему совсем не до того было. Вообще даже непонятно, как он держался. На одной воле!
А потом мне в голову пришла одна идея. Мы тут же запрыгнули в джип, и через минуту он уже катился по дороге, выезжая на трассу.
Я уже довольно-таки лихо управлялся с машиной, небрежно объезжая брошенные автомобили и разлагающиеся на дороге трупы, ловя одобрительный и слегка завистливый взгляд Митьки. Нет, он никогда не был завистливым – просто любому мальчишке хочется порулить такой крутой тачкой, тем более что он знает цену внедорожникам.
Нужный объект мы увидели уже почти у поворота на Пристанное, километрах в десяти от Юбилейного – здоровенный «КамАЗ» с будкой, на которой было написано: «Осторожно люди!» Он собрал перед собой три легковушки, они стояли живописной красно-зелено-синей кучкой, а рядом с открытой дверцей кабины лежал труп в синем рабочем комбинезоне, с надписью «Газпром» на спине.
– Вот! – выдохнул я. – Оно!
– Андрюх, по ходу, мы его с ключа не заведем! – забеспокоился Митяй. – Потянет ли тачила? Все-таки это не грузовик!
– Место ровное, опять же, потихоньку, накатиком, на пониженной – до спуска, а там уже под горку заведется! Ты сам-то как, сумеешь такой дурой управлять?
– Да хрен его знает! – искренне ответил Митяй. – Я так-то на папкиной «Ниве» ездил иногда. И сосед давал порулить на своей. Но на такой дуре – ни разу! В принципе там все скорости, как в легковой, гнать не буду, а если и зацеплю какую-нибудь тачку, то… гы-ы… пусть неудачник плачет. Главное, в кювет не уронить, но я постараюсь. Давай, заходи сзади, зацепим, и я в кабину. А там уже и видно будет.
Мы сцепили джип и «КамАЗ» фаркопами – кстати сказать, Митька залез в будку и с торжеством обнаружил там стальной трос – тонкий, но явно покрепче, чем пластиковый трос джипа. Мне так кажется, что покрепче, хотя Митька утверждает обратное.
Трос был длиной метров семь, так что нам вполне хватило. Я сел в джип, включил «понижайку» и медленно, очень медленно стал натягивать стальную струну. Наконец джип выбрал слабину, «повис» на тросе, и тогда я поддал газу. Мотор рыкнул, колеса провернулись, но все-таки зацепили асфальт своими здоровенными резиновыми шипами протектора, и джип двинулся вперед. Есть! Оттащил! Готово! Теперь – остановиться.
Только я успел радостно завопить и нажать на тормоз, как вдруг в зеркало заднего вида увидел, что задний борт будки приближается ко мне со скоростью пассажирской «Газели». Я совершенно непроизвольно бросил тормоз, нажал на газ, и джип рванул вперед, в самую последнюю секунду уходя от столкновения с громадой! От «КамАЗа» валили клубы черного дыма, и казалось, эта чертова машинюга сейчас загорится!
Фа-а! Фа-а! Фа-а! – Я давил на клаксон, жал на газ и ждал удара, я все-таки на пониженной и догнать меня даже задним ходом – плевое дело!
Наконец «КамАЗ» вдруг остановился как вкопанный, трос натянулся, и я едва не впечатался башкой в стекло, удержавшись за большой кукурузерский руль. Машина взревела, вися на тросе, колеса с визгом провернулись, но «КамАЗ» даже не дернулся, явно остановленный нажатием на тормоз. И тогда я выжал сцепление, перевел рычаг переключения передач в положение задней скорости и медленно сдал назад, ослабляя буксирный трос. Потом повернул ключ зажигания влево и замер, откинувшись на спинку сиденья и утирая пот, струящийся со лба и заливавший глаза будто едкой кислотой. Вот так дела! Вот это да!
– Ништяк! – вывел меня из прострации радостный голос Митяя. – Завелся! С полтычка!
– Я тя щас убью! – безрадостно сообщил я. – Я тя щас не просто убью! Я тя жестоко, извращенно и гнусно убью! Ездун хренов! Ты чуть меня не насадил!
